Коковин Евгений

Жили на свете ребята

КОКОВИН ЕВГЕНИЙ СТЕПАНОВИЧ

ЖИЛИ НА СВЕТЕ РЕБЯТА

КИРИЛКА

Жили на свете ребята...

"На свете" - так только говорится. А ребята, о которых я хочу рассказать, жили на одной улице и даже в одном доме.

Дом был деревянный, двухэтажный и ничем не отличался от многих других домов, построенных в поселке затона за последние годы. С трех сторон его облепили балконы и веранды, зимой - заснеженные и скучные, зато летом веселые, увитые буйным хмелем и пестрящие яркими бархатистыми цветами.

Просторный двор дома по краям был застроен дровяными сараями. У забора росли два молодых тополя. Деревья росли быстрее ребят. Двенадцатилетний Кирилка помнил, как привезли к ним во двор эти тополя - совсем тоненькие стволики с жидкими и вялым ветвями. А теперь они разрослись, поднялись выше окон второго этажа, их пышные ветви перекинулись через забор. А Кирилка все еще не мог дотянуться до верхней доски высокого забора.

В затоне ремонтировались моторные катера и небольшие буксирные пароходы. Здесь работали отцы, матери и старшие братья многих ребят.

В двух километрах от затона и поселка на высоком берегу широкой северной реки раскинулся портовый город. Если смотреть на него со стороны реки - с лодки или с парохода, город был очень красив. Березовый бульвар окаймлял набережную. Сквозь зелень бульвара кое-где проглядывали белые здания. В густой листве здания прятали свои темные окна. Но стоило появиться солнцу, и его меткие лучи легко находили оконные стекла. Далекие ослепительные отблески в окнах походили на электросварку, которую ребята видели в затоне.

За бульваром, выше по берегу реки тянулись причалы. У причалов грузились и разгружались пришедшие с моря пароходы и теплоходы. Словно хоботы склонялись над трюмами пароходов подъемные краны. Вблизи берега на рейде дремали рыболовные тральщики, боты и высокомачтовые красавицы шхуны.

Побывать в городе все затонскне ребята считали за счастье. Затон соединялся с городом трамвайной линией. Но куда интереснее было плыть по реке - на лодке или еще лучше на моторке - мимо стоящих на рейде кораблей, мимо лесных бирж и низких песчаных островков, густо поросших ивняком и ольхой.

Началась вторая половина мая. Был теплый воскресный день.

Рано утром, как всегда, первым во двор вышел Кирилка. Непричесанный, спросонок еще хмурый, он казался ко всему равнодушным. Но на самом деле Кирилка был дотошный и всесведущий человек. Среди ребят он всегда первым узнавал обо всех самых больших и самых малых событиях, которые происходили в поселке и в городе. А если новостей не было, Кирилка что-нибудь сам придумывал. Иногда любил он и приврать.

Знакомства у Кирилки в рабочем поселке и в загоне были самые широкие. Его знали и малыши-дошкольники и старые затонские мастера. Учился Кирилка так, что пятерки и двойки по соседству уживались у него в дневнике.

Жил Кирилка вдвоем с матерью. Мать работала в одном из цехов затона уборщицей. Сын редко видел ее и пользовался неограниченной свободой. Другие мальчишки даже завидовали ему. Дома Кирилке нужно было только напилить и наколоть дров да вскипятить к приходу матери чай, что он всегда выполнял исправно. Остальное время он проводил на берегу реки, бродил по поселку или уходил в лес.

В доме его любили, потому что он никогда не отказывался помочь другим семьям - напилить дров, сходить в магазин или выполнить еще какое-нибудь несложное дело. А времени для этого у него было предостаточно.

Сейчас Кирилка оглядел все окна дома, но никого не увидел. Ребята, пользуясь тем, что сегодня был выходной день, спали. "Сони!" - презрительно подумал Кирилка и от досады даже сплюнул. Сам он спать не любил.

Ничего интересного во дворе не было, и он вышел на улицу. Но и на улице в этот ранний час стояла тишина. Бесцельно побродив, Кирилка вернулся домой. Такой скуки он, кажется, еще никогда не испытывал.

Нет, так жить Кирилка не согласен.

С полчаса он томился дома. Мать ругала его за то, что он вчера вернулся поздно и где-то перемазал в смоле рубаху. С горя злой, Кирилка снова вышел во двор.

На этот раз он увидел Катю и Гриню. Гриня вырвал у Кати скакалку, носился по двору и дразнил девчонку. Сказать по правде, Катя давно нравилась Кирилке, но это была его самая большая тайна.

Не говоря ни слова, Кирилка догнал Гриню, отнял у него скакалку и вдобавок дал обидчику по шее. Скакалку он небрежно швырнул хозяйке. Конечно, он мог подать скакалку Кате в руки, но это заметили бы другие ребята и стали бы над ним смеяться.

Гриня захныкал и ушел домой, а Катя как будто и не заметила великодушия Кирилки.

Ну и тоска! Вот сейчас бы сесть в лодку, взять с собой Катю и уехать далеко-далеко по реке. Тогда она увидела бы, как он умеет здорово грести даже против сильного течения и управлять лодкой. В это время разразится шторм, лодку будет зализать волнами. Катя перепугается, а он хладнокровно подведет лодку к берегу. Если же лодку вдруг перевернет... Кирилка закрыл глаза и мысленно представил себя в борьбе с огромными волнами. Он спасет Катю.

Так он фантазировал и почти не слышал голоса Кати. А она, ударяя веревкой о мягкую, непросохшую землю, бойко отсчитывала: "Сто двенадцать, сто тринадцать, сто четырнадцать..."

СКУЧНО

У Кати был странный характер. Часами она могла возиться с малышами стряпать с ними песочные пироги, шить для кукол платья, петь самые пустяковые песенки о зайчиках и курочках. Потом Катя вдруг переходила к большим мальчикам. И когда кто-нибудь из ребят кричал: "Девчонок в игру не принимать", все знали, что это к Кате не относится.

В ссорах с мальчишками она сама могла постоять за себя. Может быть, потому она и не обратила внимания на заступничество Кирилки.

Когда Катя выходила из дому, вид у нее был самый скромный. В тоненькие косы вплетены розовые или голубые ленты. Из кармашка платья виднеется край обвязанного цветным шелком платочка. Иногда от нее даже пахло духами. Ребята догадывались: у старшей сестры выпросила. Но спустя минут пять Катю уже можно было увидеть на заборе, на крыше сарая или играющей в футбол.

Исподлобья наблюдая за Катей, Кирилка не заметил, как во двор вошел Вовка - забияка, драчун и спорщик из соседнего дома.

- Давай сыграем! - подмигнув и оглядываясь по сторонам, вкрадчиво сказал Вовка.

- Как?

Вместо ответа Вовка разжал кулак и со звоном подбросил на ладони несколько монет.

Кирилке играть с Вовкой не хотелось. Ему уже однажды здорово досталось от матери за игру в деньги. Но сейчас он нашел другую причину:

- Денег нету.

- Я тебе дам взаймы, - настаивал Вовка. - А то все равно нечего делать.

Делать в самом деле было нечего. Скука смертная. Кирилка с опаской взглянул на окна.

- Увидят...

- А мы там, за сараем. Не увидят.

Катя, не обращая внимания на ребят и уже не раз сбившись со счета, все крутила веревку, скакала и считала: "Семнадцать, восемнадцать..."

Лучше бы Кирилке позвать ее поиграть хотя бы в "чижика". К ее удовольствию он бы стал часто "мазать" и поддаваться. Это, конечно, лишь в том случае, если бы не видели другие ребята. Она бы смеялась и искренне радовалась, а он, хмурясь и поминутно восклицая "Эх, черт возьми, как сегодня не везет!", бросал бы деревянную палочку-чижика нарочно мимо "котла". Но Кирилка знал, что Катя играть откажется, и потому сказал:

- Пойдем!

Хотя Кирилка играл без интереса, он все же несколько раз выиграл у Вовки. Но потом счастье ему изменило. Он проиграл и выигрыш и долговые деньги. Ему захотелось отыграться, и вскоре долг увеличился.

- Хватит, - решительно сказал Кирилка.

- Когда отдашь? - спросил Вовка.

- Будут деньги, тогда и отдам, - ответил Кирилка, а сам подумал: "Лучше бы на эти деньги в кино сходить".

Вовка ушел. Ушла и Катя, и во дворе опять стало пусто. Жизнь казалась невыносимо скучной и бестолковой.