- Когда уже ты кончишь есть?

- За тобой же доедаю. Все, все, дорогая, бегу за чаем.

Он схватил два стакана в подстаканниках и пошел к столику с чаем. Чай, слава Богу, сегодня без сахара. Подстаканник сразу нагрелся от кипятка, Андрееву пришлось по дороге сделать остановку на чужом столике, за которым сидела одинокая блондинка, которую он давно приметил. Блондинка молча посмотрела на него. Жена заметит, - вот весь ты в этом, хочешь ее, да? - но Андреев порадовался, что она будет его ревновать, ведь на самом деле он любил только ее одну.

После селедки и лука уже ничего больше не хотелось. Они выпили по два стакана с чаем и с облегчением поднялись из-за стола. Блондинка куда-то делась. В ресторане было уже почти совсем пусто, и им не хотелось оставаться самыми последними.

- Что будем делать? - спросил он жену.

- Я сейчас лопну.

- Пойдем постоим чуть-чуть на корме.

Андреев хотел, чтобы симпатичная блондинка встретилась им еще раз, чтобы это возбудило их сильнее. Правда, иногда такие картины вызывали у его жены противоположную реакцию.

Она всегда очень быстро наедалась, и это было особенно обидно в гостях, когда было столько вкусного. Ее маленький тугой животик наполнялся в одно мгновение, и было видно, что в нем уже совсем нет места.

- Попрыгай чуть-чуть, может, полегчает?

- Ты что, смеешься?

Они встали у поручней на корме парохода. После шторма вода была бурой, к берегу, наверное, прибило кучи водорослей и мусора, и купаться не было никакого желания.

- Мне холодно, - она съежилась и прижалась к нему. Он чувствовал ее смешно оттопыренный животик.

- Ну, ты даешь, мерзнешь всю зиму, весну, осень, а здесь двадцать пять градусов, и тебе все холодно!

- Ветер же сильный! Как вспомню нашу бесконечную зиму, так сразу становится холодно.

- Я где-то прочел, что в декабре солнце в Москве выходит всего на полчаса в день, - сказал он что-то умное.

- Да?

- Ну да, конечно, ведь день и так короткий, да еще все время пасмурно.

- Давай уедем куда-нибудь. где тепло и много солнца!

- Зайчик, ты уже забыла, как ты умирала от жары в Одессе? И зачем все-таки мы купили эти дурацкие черные очки?

- От них не должно быть морщин вокруг глаз.

Она встала прямо перед ним, подняла к нему лицо и спросила, прижимая пальчик к щеке:

- У меня есть тут лучики?

- Какие лучики?

- Ну лучики вокруг глаз, от загара...

- Ты мой маленький лучик!

- Ну правда, скажи, вот я вижу, что у тебя уже есть лучики. - Вот и хорошо, я у тебя ничего нет.

- Ну ладно, пойдем вниз, а то мне холодно, - радостно заключила она.

- А как же стихия, смотри, сколько пены вокруг!

- Меня сейчас вырвет от этого лука, и зачем я съела столько селедки?

- Ну, пойдем, глотнем чего-нибудь в баре.

- Опять ты хочешь к своей блондинке!

- Да, да, пойдем скорее.

Они взяли по стакану холодного "Байкала". От газа у обоих выступили слезы.

- На, я больше не могу.

- Ты же хотела пить!

- У меня уже в ушах булькает.

В баре играла музыка, пел Джо Дассен, старый одессит.

- Такая же пластинка, как у нас дома.

- Ну как твой животик?

- Вроде полегче.

- И правда, он у тебя уменьшился прямо на глазах.

В баре никого не было.

- Теперь я захотела спать, пойдем в нашу каюту?

- Пошли, - Андреев взял ее за руку.

Эта путевка - Одесса-Батуми-Одесса на пароходе "Адмирал Нахимов" досталась им совершенно случайно. В последний день у Жукова заболела теща, и он вынужден был отдать путевку Андрееву. Детей отправили на дачу к бабушке, быстро собрались, сели в поезд, и вот уже вокруг только волны и небо, белый пароход и незнакомая блондинка.

В двухместной каюте жена Андреева сразу заботливо навела свой порядок. Все вещи и наряды были аккуратно разложены по полочкам, платья развешаны в шкафу на вешалки, полотенца и купальники - в душевую (в каюте даже был свой душ и туалет). Туда же выложили зубные щетки, пасту, мыло, и разные другие мелочи. На столике валялась старая потертая книжка, взятая из Москвы - "Эликсир сатаны" Гофмана.

Андреев уже год умолял свою жену прочесть эту потрясающую книгу, но она долго сопротивлялась, показывала свою независимость и самостоятельность суждений, читала дурацкие детективы, и вот, наконец, взяла ее с собой на пароход. В результате Андреев был опять недоволен - теперь она читала запоем, не обращая внимания на любые его вопросы и предложения, и только во время еды она хоть как-то реагировала на его присутствие. И сейчас, когда они вернулись в каюту, он со страхом ждал, что она опять раскроет эту ужасную книгу и снова забудет обо всем на свете.

В детстве Андреев не читал Гофмана и наткнулся на "Эликсир" случайно, со скуки. Иллюстрации с видом средневекового монастыря и родословного дерева заинтересовали его, он начал читать, и вскоре уже всем рассказывал, что ему давно не попадалась такая жуткая и захватывающая вещь. Он даже составил цепь аналогичных сочинений, пользуясь комментариями к "Эликсиру", и решил обязательно найти и прочесть те книги из цепочки, которые ему еще не попадались.

Одновременно он раскопал в детской и сборник сказок Гофмана, которые показались теперь ему совсем недетскими и страшными. Всюду, в проявлениях уродства и в каких-то жестоких репликах он обнаруживал следы сатаны, будто эликсир был разлит по всем сочинениям несчастного немца. И откуда только Чайковский взял своего симпатичного Щелкунчика с такой ангельской музыкой? В книге было явно что-то другое. А может, он тоже не читал "Эликсира"?

- Мне осталось страниц пятьдесят, можно я сейчас быстренько дочитаю, это ведь немного!

- Ну ладно, давай.

Андреев с грустью стал готовиться ко сну. По радио вдруг заиграли "Вальс цветов", и он не мог поверить, что и это, и это - тоже было дело рук дьявола. Жена раскачивалась в такт с музыкой, не отрываясь от желтых высохших страниц. Андреев долго и старательно расправлял нижние простыни на ее и своей койках, чтобы грязный матрас не был виден, затем разложил на всю длину верхние простыни, и потом уже мягкие одеяла. Из-под ее подушки он достал длинную теплую ночную рубашку в горошек и положил ее аккуратно на подушку жены. Оставалось еще страниц тридцать. От волнения она сжала правую руку в кулачок и прижала ее к своей щечке.