- Я хочу испытать их ловкость. Другая, может быть, заставила бы их скакать на коне, фехтовать или метать копья. Но это умеет любой. Нет, я задам им задачу, требующую находчивости. Пусть каждый сошьет по кафтану и по паре штанов, а мы поглядим, у кого выйдет лучше.

Султан засмеялся и сказал:

- Ну и умно же ты придумала! Чтобы мой сын да состязался с твоим сумасшедшим портным - кто лучше сошьет кафтан? Нет, это никуда не годится.

Но султанша сослалась на то, что он заранее принял ее условие, и султан, который был человек слова, в конце концов уступил, хотя и поклялся, что как бы прекрасно ни сшил кафтан этот сумасшедший портной, он, султан, все равно не признает его своим сыном.

Султан сам пошел к своему сыну и попросил его исполнить каприз матери, которая вдруг пожелала во что бы то ни стало увидеть кафтан, сшитый его руками. У простодушного Лабакана сердце прямо-таки взыграло от радости. "Если дело только за этим, - подумал он про себя, - то я скоро порадую госпожу султаншу".

Отвели две комнаты, одну для принца, другую для портного, - там они должны были показать свое искусство - и каждому дали только достаточное количество шелка, ножницы, иголку и нитки.

Султану было очень любопытно, что за кафтан соорудит его сын. Но и у султанши тревожно билось сердце: удастся ли ее хитрость или нет? Обоим дали для работы два дня. На третий султан велел позвать свою супругу, и, когда она явилась, он послал за обоими кафтанами и за их мастерами.

Лабакан вошел с торжествующим видом и развернул свой кафтан перед изумленными глазами султана.

- Взгляни, отец, - сказал он, - взгляни, досточтимая матушка, разве это не всем кафтанам кафтан? Готов поспорить с самым искусным придворным портным, что такого ему не сшить!

Султанша усмехнулась и повернулась к Омару:

- Ну, а у тебя, сын мой, что получилось?

Тот раздраженно швырнул на пол шелк и ножницы.

- Меня учили укрощать коней и держать в руке саблю, и мое копье попадает в цель на расстоянии шестидесяти шагов, - но искусство иглы мне чуждо! Да оно и недостойно воспитанника Эльфи-бея, владыки Каира.

- О истинный сын моего господина! - воскликнула султанша. - Ах, как хочется мне обнять тебя, назвать своим сыном! Простите, супруг мой и повелитель, - сказала она затем, обращаясь к султану, - что я прибегла к этой хитрости. Неужели вы все еще не видите, кто принц и кто портной? Кафтан, который сшил ваш сын, действительно великолепен, и мне хочется спросить его: у какого мастера он учился?

Султан сидел в глубокой задумчивости, недоверчиво поглядывая то на свою жену, то на Лабакана, который напрасно старался скрыть залившую его лицо краску и свое смущение тем, что так глупо выдал себя.

- И этого доказательства мало, - сказал султан. - Но я, слава аллаху, знаю способ выяснить, обманут я или нет.

Он приказал оседлать самого быстрого своего коня, вскочил на него и поскакал в лес, который начинался недалеко от города. Там, по древнему преданию, жила добрая фея Адользаида, которая часто в трудный час помогала советом царям из его династии. Туда-то и поспешил султан.

Посреди леса находилась поляна, окруженная высокими кедрами. Там, согласно преданию, и жила фея, и нога смертного редко ступала на эту поляну, ибо какой-то страх перед ней с древних времен передавался по наследству от отца к сыну. Прибыв туда, султан спешился, привязал коня к дереву, стал посреди поляны и сказал громким голосом:

- Если это правда, что в трудный час ты давала моим предкам добрый совет, то не отвергни просьбы их внука и посоветуй мне, как решить дело, которое человеческому разуму не по силам!

Едва он произнес последние слова, как один из кедров отворился и оттуда вышла закутанная в покрывало женщина в длинных белых одеждах.

- Я знаю, почему ты пришел ко мне, султан Сауд. Твое намерение чисто, и поэтому я окажу тебе помощь. Возьми эти две шкатулки! Пускай те двое, что хотят быть твоими сыновьями, сделают выбор! Я знаю, что настоящий твой сын выберет то, что нужно.

Сказав это, закутанная в покрывало фея протянула ему две маленьких шкатулки из слоновой кости, богато украшенных золотом и жемчугами. На крышках, которые султан тщетно пытался снять, были надписи из врезных алмазов.

Скача домой, султан гадал, что же содержится в шкатулках, которые ему, сколько он ни старался, открыть не удалось. Надписи тоже не проясняли дела. На одной крышке значилось: "Честь и слава", на другой: "Счастье и богатство". Султан подумал тайком, что и ему был бы труден выбор между двумя этими возможностями, одинаково соблазнительными, одинаково заманчивыми.

Вернувшись в свой дворец, он вызвал султаншу и сообщил ей мнение феи, и султанша преисполнилась дивной надежды, что тот, к кому ее влекло сердце, выберет шкатулку, которая докажет его царское происхождение.

Перед троном султана установили два стола. Собственноручно поставив на них обе шкатулки, султан сел на трон и знаком велел одному из своих рабов открыть двери зала. В открытые двери хлынула блестящая толпа созванных султаном пашей и эмиров его державы. Они опустились на роскошные подушки, положенные вдоль стен.

Когда все они уселись, король сделал знак во второй раз, и ввели Лабакана. Он прошел через зал гордой поступью, пал ниц перед троном и сказал:

- Что прикажет мой господин и отец?

Султан поднялся с трона и сказал:

- Сын мой! Возникли сомнения в подлинности твоих притязаний на это звание. Одна из этих двух шкатулок содержит подтверждение истинного твоего происхождения. Выбирай! Не сомневаюсь, что ты выберешь то, что нужно!

Лабакан поднялся и подошел к шкатулке. Он долго думал, что ему выбрать. Наконец он сказал:

- Досточтимый отец! Что может быть выше, чем счастье быть твоим сыном, что благороднее, чем богатство благоволения? Я выбираю шкатулку, на которой написано: "Счастье и богатство".

- Мы потом узнаем, верен ли твой выбор. А пока что сядь вон туда на подушку рядом с пашой Медины, - сказал султан и сделал знак своим рабам.

Ввели Омара. Взгляд его был мрачен, лицо печально, и вид его вызывал сочувствие у всех присутствовавших. Он пал ниц перед троном и спросил, какова воля султана.