— Не могу больше, — слабо улыбнулась Карина.

Трис понимающе хмыкнул. Молодой человек в клетчатой рубашке уже поднялся со своего места:

— Я — старый солдат, и не знаю слов любви…

«Неужели, действительно, солдат, — с увлечением подумала Карина. — Это было бы очень кстати!»

— … Но красота присутствующих дам пробуждает все самое лучшее, что есть во мне…

Кто-то хихикнул.

— …Не будь вас, мы бы все зачерствели сердцами, отупели и одичали. Будьте же столь прекрасны, но только ни в коем случае не становитесь лучше. Последнее потребует и от нас немыслимого совершенства, к которому мы не готовы!

«Не-е-ет, не солдат…», — разочарованно подумала Карина. Все дружно чокнулись, проливая вино на салаты и нарезанную колбасу.

Музыка сделалась громче, девушки и юноши вышли в коридор. Здесь уже стояли две черных коробки, из которых доносилась музыка. Карина была совершенно потрясена. Невзирая на возможность оглохнуть, она заглядывала во внутренности коробки, перетянутые сеткой.

— Что-то не так? — спросил Тристан.

— Как это работает? — выдохнула девушка.

— Ну… это динамики… отделенные от проигрывателя… сама музыка считывается с си-ди дисков… — Тристан явно не знал, как объяснить устройство магнитофона совершенно не подготовленному человеку. — У вас в Эсверии…

— Я из Гугнеатии… У нас такого нет.

— Раскол! — только и сказал Тристан. — Потанцуем?

Карина неловко положила руки на плечи симпатичному юноше. И тоска по Кристоферу, чуть прошедшая за столом, нахлынула с прежней силой.

— Вы какая-то грустная, — тут же заметил Трис.

— Я немного устала.

— Да-да, надо подумать, куда вас поселить. Здесь у нас не очень много места… Ба-а, комната-то Франка пустует! Значит все — считайте, у вас есть свой уголок… Только не надо грустить…

Он улыбнулся, словно понимая, что творится в душе Карины. И вдруг принялся ее так быстро кружить, что путешественница засмеялась. Жизнь все-таки продолжалась. Потом она танцевала и с застенчивым русоволосым юношей, и с юношей в сером свитере, и с юношей, у которого было какое-то забавное имя. А коридоры оказались совсем не такими узкими!

— А теперь обещанный ликбез по народным танцам! — закричал молодой человек в очках, захватывая инициативу в свои руки.

Музыка сменилась новыми ритмами.

— Становитесь вдоль стены, — скомандовал он. И даже Карине не удалось остаться в стороне. — Переплетайте руки на уровне плеч. А теперь р-р-раз делайте шаг влево! Нет, не такой! А вот какой!!!

Молодой человек показал всем, как предстоит двигаться, и продолжил:

— А теперь такой же шаг вправо, и снова — налево.

Ритмы музыки нарастали, и заданные движения нужно было выполнять все быстрее и быстрее. Что-то дикое было в этом танце. Наверно, он пришел из глубокой древности — так могли двигаться не скованные одеждой предки где-нибудь на самой заре человечества.

Цепочка разомкнулась раньше, чем закончилась музыка. Хохоча, юноши и девушки рассыпались по коридору. Неожиданно миниатюрная блондинка воскликнула:

— Господи, да у меня рука вся в крови!

— Инга, это, наверно, вино, — сказал Тристан и назидательно добавил. — Надо меньше пить!

— Нет, это кровь! — настаивала девушка.

— Кровь, — подтвердил Кристофер.

Карина вздрогнула. Она не заметила, как ее спутник появился здесь. А Крис уже шел к хрупкой Инге, держа наготове свой саквояж.

— Ой, и у меня кровь, — Доминика беззащитно подняла руку с заметной ссадиной.

Скоро выяснилось, что в многочисленных ранениях (пострадавших оказалось пять человек) виноват «щиток» — некая дверца, торчащая прямо в стене. Не повезло всем тем, кто в танце проходил мимо этого места. Карина была от него слишком далеко.

Король Эсверский раскрыл саквояж, достал йод, перекись — такие знакомые и родные для Карины вещества — и принялся за дело. Столько заботы и нежности дарил он пострадавшим, что Карина пожалела, что сама не поранилась. «Похоже, я скоро начну переворачивать на себя чаны с кипятком и хвататься за ножи со стороны лезвия, — подумала она. — Так дети, обделенные вниманием родителей, пытаются их привлечь. Любой ценой…»

Это маленькое происшествие ничуть не испортило праздника. Наоборот, добавило ему остроты. Веселье продолжалось с удвоенной силой. Оно захватывало все новые и новые территории. Скоро Тристан лихо отплясывал с юной Медхен прямо на сервированном столе, и подсчитать потери этого безумства можно было бы только наутро.

У одной Карины не было желания веселиться. Ее удручало поведение Кристофера, который, казалось, совершенно игнорировал ее. И тогда она обратилась к Амалии с просьбой проводить ее «в любую комнату, в какую это возможно». Принцесса, как и Тристан, решила, что самое подходящее место — пустующая комната брата, короля Франка.

Я распоряжусь, чтобы музыку сделали тише, — сказала Амалия, открывая 204 комнату.

— Спасибо, не стоит!

доносилось из динамиков, но сделалось глуше, и Карина не разобрала остальных слов.

Она огляделась. Справа стояла двухэтажная кровать. Рядом — тумбочка с устройством, напоминающим «судьбонометр» кирейского ученого. Слева шкаф, чья дверца из-за какого-то дефекта не закрывалась. Из угла в угол натянута веревка, на которой сушилось белье.

Карина ознакомилась с содержимым книжных полок, подвешенных над письменным столом. В основном, здесь были подшивки журнала «Ядерная физика», но были и художественные произведения, например, «Ошибка мецената» Аверченко А. Т. Освещалась комната стеклянным пузырем, зажигать и гасить который можно было простым нажатием клавиши на стене.

Карина перестелила обе койки, забралась наверх и укрылась с головой. «Это катастрофа! — думала она. — Это просто катастрофа! Мы с Крисом словно чужие. Более того, он специально провоцирует меня на обиду, боль, раздражение. А раньше, наоборот, будто хотел проявить все лучшее…»

Карина горько усмехнулась: «Наверно, он действительно хочет, чтобы я вышла из себя и прогнала его. Зачем такие сложности! Достаточно было бы сказать, что ему пора в Эсверию. Я бы поняла — все-таки король… Может, мне уехать самой, чтобы избавить его от неприятного разговора…»

Карина беспокойно заворочалась. Повернулась на левый бок, потом на правый. Полежала на спине и снова устроилась поуютней. «…Я не могу ни прогнать его, ни уехать сама. Я, похоже, влюбилась в него по уши. И расставание — не выход. Ни для него, ни для меня. У Криса — проблемы, и моя помощь может ему пригодиться… Нашим как раз сейчас читают терапию… Кстати, когда я впервые почувствовала, что люблю его?»

Карина принялась перебирать в памяти самые дорогие воспоминания «Помнишь, как он посмотрел на тебя в пещере Хестилотии, когда ворона прилетала «спасать» нас? А как он кричал: «Карина!!!!», когда ты решила прыгнуть в расщелину? А эпизод в спальне И-и?» Карина расхохоталась в темноте, представив те «н-да» и «у вас такой вид, словно вас кладут в катафалк»:

— Ха, ха, ха!

Карина все еще улыбалась в темноте, но прежняя серьезность уже возвращалась к ней: «А помнишь последнюю ночь на долесонских болотах…» Именно это воспоминание было самым дорогим и самым мучительным для девушки. Она снова заметалась, вспоминая его руки, ласкающие ее волосы. Привыкнув спать на земле, слишком сильно рванулась вправо и… грохнулась на пол вместе с одеялом. В ту же секунду дверь отворилась, и вошел Кристофер.

— Что вы тут делаете? — строго спросил он.

— О вас думаю, — брякнула Карина.

— Это обязательно делать на полу?

«Нет, это лучше делать в кровати», -чуть не ответила Карина, но вовремя прикусила язык.

— Отвернитесь! — сказала она. — Мне надо забраться в мое гнездо.