Фэй Вэй передал его слова Хоу-чжу. Государь сильно разгневался и приказал бросить Ян И в тюрьму и казнить.
– Предавать казни Ян И не следует, – вступился Цзян Вань. – Правда, его вина велика, но ведь он много лет провел с чэн-сяном и совершил немало подвигов. Лучше лишить его чинов и званий.
Хоу-чжу послушался и, оказав Ян И милость, заменил казнь ссылкой в отдаленный край Цзяцзюнь, где он должен был стать простым жителем. Ян И не вынес такого унижения и покончил с собой.
В тринадцатом году периода Цзянь-син [235 г.] по летоисчислению династии Шу-Хань, что соответствует третьему году периода Цин-лун правления императора Цао Жуя, или в четвертом году периода Цзя-хэ правления императора Сунь Цюаня, между тремя царствами Шу, Вэй и У войн не было. Можно лишь отметить, что вэйский правитель Цао Жуй пожаловал своему полководцу Сыма И звание тай-вэя и доверил ему власть над всеми войсками царства. Сыма И навел порядок на границах и вернулся в Лоян.
Цао Жуй повелел возводить в Сюйчане храмы и дворцы. В Лояне он построил дворец Чжаоян – Солнечное сияние, храм Тайцзи – Великий предел, и палаты высотою в десять чжанов. Он воздвиг также храм Почитания цветов – Чунхуа, башню Голубого небосвода – Цинсяо, а также башню Четы фениксов и пруд Девяти драконов. Строительством ведал ученый Ма Цзюнь.
Строения эти отличались изумительной красотой. Повсюду были резные балки, роскошные узорчатые колонны; блеск глазированной черепицы и золоченых изразцов ослеплял глаза.
Со всей Поднебесной было собрано более тридцати тысяч искусных резчиков и более трехсот тысяч мастеров. Работы шли днем и ночью. Силы народа истощались, и ропот не прекращался.
А Цао Жуй повелел взять на работу еще и землекопов для садов Фанлинь, а самих чиновников заставлял таскать бревна и землю. Сы-ту Дун Сюнь представил Цао Жую доклад, пытаясь образумить его:
«Начиная с периода Цзянь-ань в стране идут непрерывные войны, люди гибнут в битвах, дома пустеют. В живых остались только сироты, старцы и калеки. Если вы хотите расширять свои тесные дворцы и палаты, это следует делать постепенно, не нанося ущерба земледелию. То, что у нас сейчас строится, не приносит никакой пользы.
Государь, вы должны уважать своих сановников. Ведь они отличаются от простолюдинов тем, что носят чиновничьи шапки, одеваются в расшитые одежды и ездят в расписных колясках. Ныне же вы послали их в грязь и воду из-за деяний, бесполезных для чести государства! Не нахожу слов, какими можно было бы это выразить!
Конфуций сказал: «Государь должен в обращении с подданными соблюдать этикет, а подданный – платить государю преданностью. Если не существует ни этикета, ни преданности, на чем держится государство?»
За дерзость моих слов мне грозит смерть. Но я ничтожен, как одна шерстинка из шкуры коровы, и если я родился и не принес пользы государству, то я умру без ущерба для него. С кистью в руке и со слезами на глазах я прощаюсь с миром.
У меня восемь сыновей, государь, и после моей смерти судьба их будет в ваших руках. В страхе и трепете жду ваших повелений».
Прочитав доклад, Цао Жуй гневно закричал:
– Дун Сюнь смерти запросил!
Приближенные уговаривали государя казнить виновного, но Цао Жуй отвечал:
– Он честен и предан нам. Мы разжалуем его, лишим всех чинов и званий, но если еще кто-нибудь посмеет вести столь безумные речи – не пощажу!
В то же время один из приближенных наследника престола, по имени Чжан Мао, также подал Цао Жую доклад в надежде удержать его от неразумных поступков.
Вечером Цао Жуй вызвал Ма Цзюня и сказал ему:
– Мы воздвигаем высокие башни и храмы, и нам хотелось бы узнать у бессмертных духов тайну долголетия и сохранения молодости.
– Ханьская династия насчитывает двадцать четыре императора, – отвечал Ма Цзюнь, – но один только У-ди много лет правил государством и дожил до глубокой старости. Так было потому, что он вдыхал силу небесных излучений восходящего солнца и лунного эфира. Он построил в Чанане башню с кипарисовыми стропилами, на башне этой стоит бронзовый человек, который держит в руках чашу, называющуюся «Чаша для приема росы». В эту чашу собирается влага от ночных испарений, посылаемых на землю Северным ковшом во время третьей стражи. Испарения эти называются «Небесным настоем», или «Сладкой росой». У-ди подмешивал в эту воду лучшую яшму, истолченную в порошок, и ежедневно пил. От этого он, будучи старцем, казался отроком.
– Немедленно отправляйся в Чанань, вывези оттуда башню с бронзовым человеком и установи в садах Фанлинь! – радостно воскликнул Цао Жуй.
Получив такое повеление, Ма Цзюнь с десятью тысячами мастеров поехал в Чанань. Вокруг башни Кипарисовых стропил были воздвигнуты леса, и наверх поднялось пять тысяч человек с веревками.
Башня была высотою в двадцать чжанов, а бронзовые опоры – в обхвате десять вэй. Ма Цзюнь приказал раньше снять статую бронзового человека. Рабочие стащили ее вниз и тут увидели, что из глаз бронзового человека градом катятся слезы. Все перепугались.
Вдруг возле башни пронесся яростный порыв ветра, взметнулся песок, полетели камни, раздался такой грохот, что казалось, раскололось небо и разверзлась земля. Башня накренилась, колонны ее рухнули, задавив более тысячи человек.
Ма Цзюнь доставил бронзового человека и золотую чашу в Лоян, к вэйскому государю.
– А где бронзовые колонны? – спросил Цао Жуй.
– Они весят миллион цзиней, и привезти их невозможно, – отвечал Ма Цзюнь.
Тогда Цао Жуй приказал распилить колонны на части, привезти их в Лоян и отлить из них два бронзовых изваяния. Эти статуи были названы Вэнь-чжун и поставлены за воротами Сымамынь. Кроме того, были отлиты фигуры дракона высотой в четыре чжана и феникса высотой в три чжана и установлены перед храмом.
В саду Шанлинь были высажены необыкновенные цветы и удивительные деревья. Там же были поселены диковинные звери и редчайшие птицы.
По этому поводу шао-фу Ян Фу представил Цао Жую доклад:
«Как известно, император Яо предпочитал хижины дворцам, и государство при нем жило в покое. Император Юй презирал дворцы, и Поднебесная при нем процветала. До времен династии Инь и Чжоу длина залов не превышала девяти бамбуковых цыновок, а высота была не более трех чи. Мудрые государи и князья древности не истощали сил народа ради того, чтобы строить себе высокие и красивые дворцы и палаты. Цзе-гуй построил Яшмовую палату и галерею Слонов, иньский Чжоу-синь – загон для оленей, по богатству превосходивший дворцы, и династии их погибли. Чуский Лин-ван построил башню Чжан-хуа, и сам за это попал в беду. Цинь Ши-хуан возвел дворец Афан, но тем самым погубил своих детей – Поднебесная отвернулась от него, и сын его Эр Ши-хуан погиб.
Ведь те правители, которые ради удовлетворения своих прихотей не считаются с народом, всегда гибнут!
Вам, государь, следовало бы брать пример с Яо, Шуня, Юя, Чэн Тана, Вэнь-вана и У-вана, и воздерживаться от подражания Цзе-гую, иньскому Чжоу-синю, чускому и циньскому правителям, которые предавались праздности и разгулу.
Дворцы и палаты – это затеи, которые чреваты опасностями и гибелью. Государь – голова, а сановники – его руки и ноги. Если гибнет одна часть тела, вместе с ней гибнут и другие.
Я трепещу от страха, но не могу забыть долга подданного – говорить правду своему государю! Убедительно ли я пишу, чтобы взволновать вас?
Я уже приготовил гроб, совершил омовение и жду суровой кары».
Цао Жуй не обратил внимания на доклад Ян Фу и стал торопить Ма Цзюня с возведением высокой башни, на которой предполагалось установить бронзового человека с чашей для приема росы. Он приказал разыскать самых красивых девушек Поднебесной и доставить их в сады Фанлинь.
Сановники один за другим писали Цао Жую доклады, пытаясь остановить его, но он их не слушал.