- Товарищ технорук! Прохождение тока! Ржаву зовут. Скорей! Ругаются.

Я побежал к аппарату:

- Здесь Ржава Правая. У аппарата технорук Астахов.

- Здесь штаб армии. У аппарата Горшков. В каком положении работы на мосту?

- Ферма опущена. К ночи мост будет вполне готов для пропуска поездов.

- Благодарю от лица службы, товарищ.

- Служим революции! Честь окончания работ принадлежит Хрящу, моему помощнику. Подробности рапортом.

- Ночью пропустите броневой. Впереди разведка на моторной дрезине. Будьте начеку. До свидания.

День клонился к вечеру. Иван Иванович на мосту покрикивал на рабочих, подгоняя, и все поглядывал на солнце. Время шло к самому клеву. На закате мы всё проверили, прибрались и, вызвав штаб, сообщили, что путь через мост открыт.

Иван Иванович подошел к теплушке с морзом и закричал:

- Эй, который из двух? Дылда? Головастик? Кто свободен от дежурства?

- Я, Иван Иванович, - хрипло отозвался Дылда, осторожно высовываясь из теплушки.

- Довольно сердиться, - сказал Иван Иванович.

- Да мы не сердимся, Иван Иванович.

- Дурень! Не тебе, а мне довольно. Понял?

- Не так чтобы очень!

- Идем на реку. Я тебя научу удить без задевов.

Скоро можно было видеть над рекой сидящими поодаль друг от друга Дылду и Хряща. Они ревниво поглядывали то на свой, то на чужой поплавок и то и дело таскали. Клев был в этот вечер бесподобный.

К вечеру, забыв междуведомственные раздоры, служба пути и служба движения на станции Ржава Правая объединились у котелка с чудесной ухой. Обсасывая сладкие головки разваренной рыбешки, Иван Иванович приговаривал:

- Я ж о такой реке всю жизнь мечтал!

Ночью по мосту через Ржаву прогремел без остановки у нас броневой поезд. А к утру мы услыхали канонаду.