— Хорошо. Во-первых, мы имеем микроорганизм, пожирающий пластмассу. Во-вторых, мы имеем пластмассу, которая под влиянием света и кислорода разлагается на белковоподобные вещества. Оставим на время вопрос, откуда взялись эти бактерии, но мы знаем, что они взаимодействуют…

— Ничего мы не знаем. Вы гадаете, не имея никаких доказательств.

— Пусть даже так. Но если они взаимодействуют, почему бы не воспользоваться этим?

— Не понимаю, — снова начал Кенделл.

Джеррард выступал с каждым словом все увереннее.

— Да, вот именно, почему бы и нет? — Он опять обратился к Райту: — Можно ли видоизменить молекулярную структуру дегрона?

— Зависит от того, что именно вы хотите с ней сделать, — ответил химик осмотрительно.

— Ничего сверхъестественного. Сложно ли, скажем, заместить в ней один из аминокислотных остатков?

— Легче легкого. Подвергните вещество гидролизу, и…

— Методика неважна, — возбужденно перебил Джеррард. — Важно, быстро ли это произойдет.

— Да. Я сказал бы, да, — Райт снова начал раздражаться. — Но я не вижу…

— Можно ли ввести в состав цепи дегрона азидную или цианидную группу?

— Разумеется, можно. Я пробовал это в одном из ранних экспериментов. Ничего не вышло — пластмасса стала дьявольски ядовитой.

— Вот именно! — воскликнул Джеррард.

Кенделл так и подпрыгнул.

— Понял! Изменить строение пластмассы с тем расчетом, чтобы она…

— …стала ядовитой, — докончил Джеррард, дрожа от возбуждения. — И подкинуть ее бактериям, как крысиную отраву. Они поглотят ее и погибнут…

— Боже праведный! — взорвался Кенделл. — Блистательная идея! Положительно, она мне нравится. Хотя что выйдет дальше?..

— Да ничего не выйдет. Пустая трата времени, — заявил Райт.

Джеррард игнорировал его заявление.

— Опытная установка у вас в лаборатории? Она не демонтирована? — Райт опять попытался что-то возразить. — Да или нет?!

Канадец двинулся на Райта едва ли не с кулаками. Химик поднял глаза — Джеррард возвышался над ним как башня.

— Да, она в лаборатории и в общем-то на ходу. Еще на прошлой неделе на ней работал Скэнлон. Он хотел…

— Вы можете запустить ее?

— Могу, только это, повторяю, потеря времени. Кроме того…

— Вы запустите установку?

Джеррард почти кричал. Райт уставился на него с откровенной неприязнью. Потом он вдруг отвел взгляд в сторону.

— Ладно, — произнес он безжизненно. — Я это сделаю.

Морозный зимний воздух над опустевшими улицами был пропитан стойким смрадом бацилл Эйнсли. Густо падал снег, и тишину нарушали лишь дезинфекционные команды — солдаты в своем защитном обмундировании шагали по вымершим улицам, как космонавты, исследующие незнакомую планету. Тяжелые их ботинки с хрустом давили снег.

Вокруг зоны оцепления, у выходов и дезинфекционных станций, сгрудились фургоны передвижных телепередатчиков. Пылали дуговые лампы, репортеры приставали к ошалевшим людям, которые вываливались из зоны, одетые в какие-то немыслимые халаты, в платье с чужого плеча.

Озабоченные родственники топтались у выходов в надежде узнать что-то о своих близких.

По пустынной Трафальгар-сквер юзом скользнула карета скорой помощи и, мигая синим фонарем на крыше, умчалась вверх по Черинг-кросс-роуд. Нетронутый снег вздымался из-под колес нарядными белыми облачками.

Невысоко над крышами прошел вертолет. Кинооператор с риском для жизни свесился из раскрытой двери, запечатлевая на пленку уникальные кадры.

Мутант-59, созданный Эйнсли, в поисках пищи осваивал все новые и новые районы. Одни колонии погибали на металлических и каменных плоскостях, другие находили возможности продолжения рода в пластмассовых кабелях и проводах под землей. Медленно и неуклонно бактерии выедали у города его сердце.

С лицом, посеревшим от усталости, Джеррард стоял у доски, исписанной многоэтажными формулами, и проверял их на настольной счетной машине, которая, жужжа, выстукивала свои ответы по мере того, как заглатывала перфорированную ленту с заданием. Было три часа утра. Райт, Скэнлон и Бьюкен склонились над громоздким аппаратом, который состоял из переплетения стеклянных трубок, опирающихся на ненадежные металлические подпорки. По трубкам и сочленениям переливались цветные струйки, и в конце концов получалась тягучая бурая жидкость, медленно капавшая в коническую колбу. Райт завернул стеклянную втулку, взял колбу, перенес ее на стол к Джеррарду и изнуренно опустился на стул. Потом сказал вяло и небрежно:

— Должно быть, это он. Полиаминостирен с ядовитыми клыками…

Джеррард оторвался от счетной машины:

— Вы совершенно уверены?

— Конечно, уверен. Впрочем, мы проведем проверку на хроматографе. Должно было произойти замещение нитрозаминной группы в четвертой боковой цепочке радикалом циана.

— А будет он действовать? Вы случайно не сгладили его свойства?

— Химия у нас на высоте, не беспокойтесь, — раздраженно ответил Райт. — А уж проводить испытания — ваша забота…

Джеррард устремил на противника долгий пристальный взгляд, затем ответил:

— Когда мы пришли сюда, в лабораторию, я поместил культуры мутанта в термостат. Вероятно, они уже чуть не ключом кипят. Сейчас я их достану…

Подойдя к термостату, он вынул оттуда три больших открытых стакана. На дно каждого из стаканов была опущена плоская чашечка Петри. Канадец бережно перенес их в главную лабораторию; Райт следовал за ним, не выпуская из рук коническую колбу с отравленной пластмассой. Джеррард взял квадратное фарфоровое блюдо, вытер его досуха, положил на стол и налил с краю немного тягучей бурой жидкости из колбы. Слегка покачал блюдо, пока жидкость не растеклась тонким слоем и не заняла половину его поверхности. Затем извлек из одного стакана чашку Петри и осторожно поднес ее к свету, ни на йоту не отклоняя от горизонтали.

На свету было ясно видно, что чашка заполнена густой пузырящейся кашицей. Сняв с чашки крышечку, Джеррард не спеша вылил пенистое ее содержимое на другой конец блюда, подальше от пластмассы, сдобренной цианидом вслед за тем он вновь пошевелил блюдо, чтобы край бактериальной культуры лишь чуть-чуть не дошел до края расплеснутой пластмассы. Трое остальных без особого восторга ощутили сырой аммиачный запах. Наконец Джеррард накрыл блюдо стеклом, пустил секундомер, придвинул вплотную настольную лампу и стал ждать.

Минуты шли за минутами. Все четверо сидели без движения и ели глазами линию пузырьков, которая очень медленно приближалась к границе бурой жидкости. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем они соприкоснулись. Джеррард так и подался вперед, напрягшись всем телом. Но ничего не случилось: мутант по-прежнему рос, пузыри продолжали распространяться по пластмассе, не выказывая никаких признаков недомогания.

Райт бросил мимолетный взгляд на канадца, и в уголках его тонкого рта мелькнула тень улыбки. Скэнлон молчал, сосредоточенно поджав губы. Бьюкен с неизменно непроницаемым видом посасывал свою трубочку.

Пена захватывала все новые участки, скорость ее движения словно бы даже нарастала. Джеррард чуть слышно выругался. Каждый из них отдавал себе отчет в том, что под стеклом перед ними решается судьба города, быть может, всего цивилизованного мира. Стекло над блюдом отбрасывало на их лица блики света, вокруг было полутемно, и это делало их похожими на средневековых алхимиков.

И вдруг Джеррард воскликнул:

— Замедляется! Да, да, я уверен, замедляется!..

Остальные вслед за ним стали приглядываться еще пристальнее. Пузырьки на переднем крае наступления бактерий стали мельче, само наступление затормозилось. И, наконец, к их восхищению, прямо на их глазах оно прекратилось совсем. Пузырьки лопались — а новых на том же месте не возникало.

Мутант-59, попав на блюдо, объелся до смерти. В слепом своем движении, в безмозглых поисках новой пищи он поглощал молекулы полиаминостирена, всасывал их каждой клеткой. Но результат был иным, чем прежде. Как только молекулы проникали во внутреннюю структуру клетки, за дело принимался цианид и нарушал ее жизненные функции одну за другой. Биохимическое совершенство — мутант, заботливо выведенный Эйнсли, — потерпело крах.