— А что Компаньоны? — спросил Винцент.

— Неизвестно. Может быть, они поддержат сассанцев. Но во всяком случае — не нас.

Риганские командиры беспокойно оглядывались.

— Кажется, вы начинаете понимать ситуацию. Семьдесят Компаньонов оказались мощной ударной силой. Пока Компаньоны делали грязную работу, аристократия сохранила старые командные привилегии. Риганские военные просто вступили в дело, когда враг был уже деморализован и ослаблен. У нас всего четыре месяца, чтобы перестроить военную организацию по образцу Компаньонов.

— Против Стаффы? — воскликнула женщина в заднем ряду, — это же самоубийство!

— Я сражался с ним, — сказал Синклер, — и мог бы победить его, если бы к нему не пришла помощь. Стаффу можно победить, но все должны понять: только не старой стратегией и тактикой. Не победить так и сассанцев. Месяцы остаются до смертельной битвы за свободный космос. — Он стукнул по кафедре кулаком. — Могу сказать, что он будет страшным и кровавым, словно на свободный космос обрушились проклятые Боги.

Встала приятная женщина с каштановыми волосами.

— Я — Дион Аксель, командир Девятнадцатого риганского. У меня вопрос, почему мы должны на вас полагаться? Я сама изучила тактику. Да, вы блестяще уничтожили пять дивизионов на Тарге, но лояльность не должна быть слепой. Ее надо заслужить делами. — В зале одобрительно зашумели.

Синклер кивнул, впервые улыбнувшись.

— Я согласен, командир Аксель. Предлагаю пари: если моя тактика не окажется наилучшей, я передам командование офицеру по вашему выбору.

Послышался недоверчивый ропот.

— Когда все мы на прицеле Или, как мы можем вам верить? — спросила женщина в первом ряду.

— Я дал слово. Или, черт вас возьми, не командует мной и моими людьми. Это не дело политических интриг. Наши люди — на грани гибели. Все мы должны понять, о чем идет речь. Если мы не победим, сколько погибнет миллионов людей? Сколько наших миров может быть уничтожено? Вы хотите, чтобы ваши дети стали сассанскими рабами? — Он покачал головой. — Сейчас не до суеты. Я готов все отдать ради победы, ради людей, которых я любил всю жизнь. Я не помышляю о власти императора. Но если это время пало на меня, я сделаю все, что в моих силах. — Он бросил взгляд на Аксель. — Вы задали разумный вопрос. Я заслужу делом ваше доверие. Сейчас дело важнее амбиций. Если нет — я уйду. У меня — все.

Аксель снова встала, обращаясь к собравшимся:

— Вы знаете меня. Знаете, что я занималась одно время тактикой. Мы знаем, что сассанская угроза реальна, и Синклер Фист ее правильно оценивает. Я изучила его тактические и стратегические новации. Они интересны, но лидерство зависит не только от этого. Как мы можем оценить правильность ваших планов?

— Для этого, — ответил Синклер, — мы проведем военные учения. Мне нужен шанс. Если я хоть однажды потерплю неудачу, выберете другого. Если я выиграю и кто-то не сможет работать со мной, то считаю своим правом заменить таких офицеров.

Один из офицеров вскочил:

— А если я откажусь? Никто не может отнять у меня Девятый Вермилионский.

Синклер дождался тишины.

— Тогда придется настоять. Мы — военные. Приказ есть приказ. Вы обязаны выполнять кодовые приказы, пока я не буду признан негодным.

Снова поднялась Аксель:

— Я верю Синклеру Фисту. Многих из вас я знаю не один год и, надеюсь, заслужила уважение. Знаю и опасность, грозящую империи. Я с ужасом видела, как Компаньоны занимали, казалось, неприступные позиции. Видела, как они побеждали планету за планетой, и удивлялась их успехам. Друзья, советую решить сначала сассанскую проблему, а о будущем думать, когда увидим, что оно у нас есть.

Встала Райста Брактов:

— Леди и джентльмены. Я хорошо понимаю, что нам угрожает. Я видела Фиста в деле. Вы знаете и меня тоже. Меня и мои дела. Командующий не раз предлагал мне должность у Компаньонов. Вы знаете также, что я до мозга костей — риганка. Я верю словам Фиста. Он все отдаст ради империи. Настало время и остальным приготовиться. Конечно, сейчас нет ничего постоянного, но я готова положиться на Фиста. Мне не нравится он или то, к чему он стремится, но прежде всего мы должны спасти империю.

Синклер следил за выражением лиц. Они казались неприязненными, болезненными, но прежде всего — задумчивыми. «Я все поставил на карту. Что это, мудрость, или идиотское отчаяние?»

Она стояла в открытой кабине корабля в длинном платье с заколкой-брошью на плече. Густые темно-русые волосы доходили до середины спины. Нежными руками она держалась за перила. Она стояла неподвижно и глядела на удаляющуюся планету с немой тоской.

Губернатор Захария Бичи хотел приблизиться к ней, но остановился, желая запечатлеть в памяти ее образ. Вот такой была она, Мэри Аттенасио. Она словно боялась потерять возлюбленного или тосковала по сыну, отправлявшемуся на войну в космическое пространство.

Он долго боялся побеспокоить ее, потом, наконец, приблизился, громко ступая, чтобы привлечь ее внимание. Она оставалась неподвижной.

— Вам грустно улетать, Мэри? — он решился посмотреть на нее, и сердце его забилось. На ее красивом лице остались явные следы слез. Янтарные глаза наполняла горечь.

— Нет, губернатор.

— Мировая политика не принимает в расчет людские горести и радости, человеческая жизнь кажется песчинкой тем, кто борется ради космических целей. Ради безопасности империи Его Святейшества на Миклене должно было это случиться. Когда-нибудь свободный космос будет под единой властью, тогда у нас будет мир. Мэри, человечество поселится под одной крышей.

Она молчала.

— Я должен сказать вам, что мы не собираемся разрушать вашу судьбу и жизнь. Действие имперской армии подобно поведению огромного зверя. Идя через лес, он не замечает мелких созданий, которых давит на пути. Для мышки, чья норка раздавлена, это катастрофа, но гигант не имел злого умысла. Норка и, может быть, детеныши…

— Я не приписываю Божественному Сасса злой воли.

— Рад слышать это, Мэри, — ответил Бичи. — Понимаю вашу печаль. Миклена была прекрасным миром. Я сам страдаю душой от ущерба, причиненного завоеванием. Несколько лет назад, когда я работал в составе сассанской делегации, я любил гулять там по вечерам и любоваться зданиями или отдыхать в садах на Агора Магна.