Одни шли к нему, и среди улицы образовалось плотное ядро густо сомкнутых тел, другие спешно отходили куда-то прочь.

- Вы видите, как раздражён народ.

- Вполне законно, вполне!

- Безумства будут... ай-ай-ай!

Люди таяли в сумраке вечера, расходились по домам и несли с собой незнакомую им тревогу, пугающее ощущение одиночества, полупроснувшееся сознание драмы своей жизни, бесправной, бессмысленной жизни рабов... И готовность немедленно приспособиться ко всему, что будет выгодно, удобно...

Становилось страшно. Тьма разрывала связь между людьми, - слабую связь внешнего интереса. И каждый, кто не имел огня в груди, спешил скорее в свой привычный угол.

Темнело. Но огни не загорались...

- Драгуны! - крикнул хриплый голос.

Из-за угла вдруг вывернулся небольшой конный отряд, несколько секунд лошади нерешительно топтались на месте и вдруг помчались на людей. Солдаты странно завыли, заревели, и было в этом звуке что-то нечеловеческое, тёмное, слепое, непонятно близкое тоскливому отчаянию. Во тьме и люди и лошади стали мельче и черней. Шашки блестели тускло, криков было меньше, и больше слышалось ударов.

- Бей их чем попало, товарищи! Кровь за кровь, - бей!

- Беги!..

- Не смей, солдат! Я тебе не мужик!

- Товарищи, камнями!

Опрокидывая маленькие тёмные фигуры, лошади прыгали, ржали, храпели, звенела сталь, раздавалась команда.

- От-деление...

Пела труба, торопливо и нервно. Бежали люди, толкая друг друга, падая. Улица пустела, а посреди неё на земле явились тёмные бугры, и где-то в глубине, за поворотом, раздавался тяжёлый, быстрый топот лошадей...

- Вы ранены, товарищ?

- Отсекли ухо... кажется...

- Что сделаешь с голыми руками!..

В пустой улице гулко отдалось эхо выстрелов.

- Не устали ещё, - дьяволы!

Молчание. Торопливые шаги. Так странно, что мало звуков и нет движения в этой улице. Отовсюду несётся глухой, влажный гул, - точно море влилось в город.

Где-то близко тихий стон колеблется во тьме... Кто-то бежит и дышит тяжко, прерывисто.

Тревожный вопрос:

- Что, ранен?.. Яков?

- Постой, ничего! - отвечает хриплый голос.

Из-за угла, где скрылись драгуны, снова является толпа и густо, чёрно течёт во всю ширину улицы. Некто, идущий впереди и неотделимый от толпы во тьме, говорит:

- Сегодня с нас взяли кровью обязательство - отныне мы должны быть гражданами.

Нервно всхлипнув, его перебил другой голос:

- Да, - показали себя отцы наши!

И кто-то, угрожая, произнёс:

- Мы не забудем этот день!

Шли быстро, плотной кучей, говорили многие сразу, голоса хаотично сливались в угрюмый, тёмный гул. Порою кто-нибудь, возвысив голос до крика, заглушал на минуту всех.

- Сколько перебито людей!

- За что?

- Нет! Нам невозможно забыть этот день!..

Со стороны раздался надорванный и хриплый возглас, зловещий, как пророчество.

- Забудете, рабы! Что вам - чужая кровь?

- Молчи, Яков...

Стало темнее и тише. Люди шли, оглядываясь в сторону голоса, ворчали.

Из окна дома на улицу осторожно падал жёлтый свет. В пятне его у фонаря были видны двое чёрных людей. Один, сидя на земле, опирался спиной о фонарь, другой, наклонясь над ним, должно быть, хотел поднять его. И снова кто-то из них сказал, глухо и грустно:

- Рабы...

ПРИМЕЧАНИЯ

Впервые напечатано отдельным изданием в 1907 году в Берлине издательством И.П.Ладыжникова. В России до революции очерк "9-е января" не издавался, а распространение заграничных изданий этого очерка было запрещено комитетом иностранной цензуры.

Первое описание событий 9-го января, очевидцем и участником которых был М.Горький, содержится в его письме к Е.П.Пешковой, написанном 9-го же января 1905 года. В связи с намечавшимся в России изданием историко-революционного календаря М.Горький по просьбе издателя Гржебина, заказавшего ему в ноябре 1906 г. статью о событиях 9-го января, написал в декабре 1906 г. очерк "9-е января", но опубликовать его в историко-революционном календаре отказался.

В России очерк впервые был напечатан в 1920 году в Петрограде.

Для собрания сочинений в издании "Книга" М.Горький заново правил очерк "9-е января". Правленный автором текст хранится в Архиве А.М.Горького.

В Архиве А.М.Горького хранится также перепечатанный на машинке отрывок из "9-е января", начинающийся словами "...вырывавшегося из рук её". Этот отрывок Горький заново отредактировал в начале 1930-х годов.

Очерк включался во все собрания сочинений, выходившие после Октябрьской революции.

Печатается по тексту, подготовленному М.Горьким для собрания сочинений в издательстве "Книга", с учётом авторских поправок и изменений, внесённых в указанный выше отрывок.