- Гм... вы матрос?

Я сунул руку в карман и подал ему паспорт.

- Бернард Шиппер, фермер, - сказал я.

Он посмотрел на фотографию, потом на меня.

- Похож я на фермера? - спросил я.

Он снова перелистал паспорт и ничего не сказал. Я полез в другой карман и положил на стол удостоверение "Анти-Террористической Унии". Ганс Краус сержант. Он уже не улыбался.

- Я бегу из Порт-Элизабета через Родезию и Замбию прямо сюда. Мне нужен авиабилет в Европу, а ту тысчонку оставьте себе, я уже сыт по горло.

- Ладно, говорите, - сказал он почти шепотом и включил магнитофон.

Я протянул руку и, в свою очередь, выключил его.

- Записывать ничего не будем, я ведь не хочу, чтобы меня прикончили. Хочу остаться в стороне, это - условие. Исчезнуть и жить в покое. Вам должно быть достаточно стенограммы.

- Джоссела! - позвал Гиббонс раздраженно.

Тонкое шелковое платье плотно прилегало к ее телу. Она заложила ногу за ногу и открыла блокнот. Гиббонс не воспринимал ее, видимо, - уже привык. Но я увидел Гледис. Они ничем не были похожи, даже цветом кожи. Джоссела казалась намного темнее. Однако Гледис показалась на песчаной дорожке, ведущей среди тропической растительности к белому бунгало с трупом Гута. Как многим я ей был обязан. Не будь ее, схватили бы меня сразу, в Солсбери.

Гиббонс что-то неприветливо проворчал, видимо, попросил, чтобы я, наконец, начал, а Джоссела наблюдала за мной большими темными глазами. Такие я видел всюду вокруг себя. В солсберийском поселении, из кузова бронетранспортера - это смотрела Африка. Я уже понимал этот взгляд, он был недоверчивый и укоризненный. Во всех глазах я видел укор. В них отражалась вина моей белой кожи.

Я опомнился. Я сидел в "Де-Пайпе", а на сцене раздевалась Августа. Голоса за моей спиной договаривались.

Пространство разлетелось, взорвалось! Рухнуло перед глазами и сбило меня с ног.

Безумство!

Четырехмерный фильм ужасов. Серое полотно рассвета, разорванное обломками спасательных шлюпок. Без звука они падали обратно. Бешеные волны захлестнули палубу. Желтое лицо Гута. Я ничего не видел, не хотел это видеть. Я боялся посмотреть на море. Я уже знал, что это за свинство, что это за удар - этот бандит нас продал! Он всех нас продал!

Его прижали к стене в последнюю минуту, перед самым отплытием, чтобы он не мог сопротивляться, чтобы ему не оставалось другого пути.

Что бы я делал на его месте? Это был страшный вопрос, свыше моих сил. Я вытер рукавом рубашки вспотевшее лицо. Полдень давно прошел, а я все еще рассказывал. Джоссела время от времени разминала; руку в запястье и стенографировала дальше.

Гиббонс сидел, откинувшись в кресле, положив ноги на стол, и спал. По крайней мере, мне так казалось. Никто меня не перебивал. Я поднял молоток и снова ударил. Сирены завыли!

- Вы облучены, - сказал Гиббонс, не страдаете от этого? Вы должны были получить приличную дозу рентген. Не были у врача?

Я слабо улыбнулся.

- У врача? Только когда буду дома, - сказал я, - только в Европе. Наш врач в корпусе Гофмана не имел диплома. Возможно, меня уже давно поймали, я только думаю, что убегаю, а на самом деле я такой же, как Гут, разница только в продолжительности умирания.

Он открыл глаза, опустил ноги со стола и сел.

- Официальное следствие утверждает, что исчезновение судна организовала Моссад и радиоактивный материал был предназначен для Израиля...

Я пожал плечами.

- Одно не исключает другое. В Израиле, конечно, не могут производить испытания, а на Юге - да, места достаточно. Знаете, где теперь на якоре стоит "Гильдеборг"?

- А вы - да?

Я кивнул головой на окно.

- Там! Называется "Генерал Торрес", венесуэльское грузовое судно. Оно у вас прямо под носом!

- Вы это серьезно утверждаете?

- Абсолютно! Судно перекрасили и сменили название еще перед заходом в Порт-Элизабет.

Не говоря ни слова, он взял телефонную трубку и набрал какой-то номер.

- У вас стоит на якоре "Торрес"? - спросил он, когда на другой стороне отозвался металлический голос. - Да? Как фамилия капитана, где я его могу найти? - Голос опять что-то сказал. - Когда отплывает? Утром в четыре? Благодарю... - он повесил трубку и мгновение сосредоточенно смотрел на меня. - Пойдете со мной?

- На "Гильдеборг"? Ни за что на свете, я не самоубийца.

Впервые за все время он улыбнулся.

- Я тоже нет, но должен, по крайней мере, проверить некоторые данные. Опишите мне, где находится отключенный резервуар и как я его отличу от остальных. Если все будет так, как вы утверждаете, получите авиабилет, и я подпишу чек. Согласны?

- Нет. Авиабилет - сейчас, чек - по возвращении! На всякий случай чек оставьте у мисс Джосселы.

Мгновение он раздумывал.

- Вы на самом деле боитесь? - Я молчал. Он посмотрел на Джосселу: Хорошо, устройте это.

Победа! Он поверил мне!

Она захлопнула блокнот и потянулась. Влажная жара утомляла, город за окном дремал. Дорога в Европу была открыта. Мною овладело чувство восторга. Не буду надрываться в трюме!

- Помните, что я вам обещал? Она улыбнулась.

- Помню. У меня на улице машина.

Это был великолепный обед, никакой африканской экзотики. Мясо, фаршированное яблоками, и сливовый соус с миндалем. Все на американский манер. Немного переслащено, но это было не так важно.

Было около пяти; небольшая машина Джосселы пробиралась по переполненным улицам. Выгоднее было идти пешком, но американская дама - даже цветная - не могла себе этого позволить. Немедленно опустилась бы до уровня местных неграмотных женщин. Никто бы ее не принимал всерьез. Ее статус определял автомобиль с обозначением "Пресса". Он отличал ее от других. Она хорошо сознавала свою отчужденность и все-таки чувствовала себя тут как дома.

Африка - пограничный континент, доисторический вулкан с пламенем будущего. Все застывшее - плавится, раскаленная магма твердеет. Процесс, идущий столетиями.

Гиббонс уже сидел за столом и проверял магнитофон. Он был не больше спичечного коробка.

- Забегу на рюмочку к капитану "Торреса", - сказал он весело из своего кабинета, когда мы вошли. - Подготовь информацию господина Шиппера для ночной передачи по телефону. Как только я позвоню вечером, так сразу же передашь ее. Из порта я пойду прямо домой. Вы еще не передумали? - обратился он ко мне.