— У напарника срочные дела объявились. Ничего, я аккуратненько, в цепи питания не лезу, кожухи не открываю.

— Все равно. А если сердечный приступ? Или заснешь ненароком, а тут пожар?

— Не засну, я привычный. И на здоровье пока, тьфу-тьфу-тьфу, не жалуюсь. Ты это… не закладывай нас Евдокии Петровне, ладно? Ну, приспичило человеку…

— Ладно, — великодушно соглашаюсь я. — Хотя это и не дело. Я в «Спутнике» остановился, если как-нибудь позвонишь — буду рад встрече. Поболтаем, молодость вспомним. Там, кстати, и ресторанчик неплохой.

— Я бы пригласил тебя к себе, но у меня сейчас… В общем, не получается. Извини. Ты еще долго у нас пробудешь?

— Дня три-четыре. Остальные узлы «Эллипса» проинспектирую — и домой, к жене-детям. Ты мне все-таки дай свой адресок. Вдруг твоя помощь срочно понадобится…

Безотказный «петушок» заглатывает очередную порцию информации. Тепло попрощавшись с Петей, я сбегаю на первый этаж и, поводив пропуском перед полусонными глазами вахтера, выхожу на тихую ночную улицу. Пройдя десятое шагов, поворачиваюсь спиной к несуществующему ветру и закуриваю. Молниеносный взгляд на освещенные окна ВЦ… Так я и думал. За длинными желтыми портьерами маячит неясная тень. Петя, видимо, хотел помахать мне на прощание рукой, но забыл отдернуть занавеску.

Глава 14

Неторопливой походкой свернув за угол, я — только что не с низкого старта — мчусь к «вольвочке». Плюхнувшись на переднее сиденье, хватаю с заднего кейс со «Спутником» и лихорадочно подключаю его к автомобильному аккумулятору. Теперь — подсоединить «стукач». Быстрее, быстрее… Сердце колотится так, словно я не в уютном кресле «вольвочки» сижу, а бегу по мокрым опавшим листьям в осеннем лесу, рискуя при каждом следующем шаге упасть и свернуть себе шею. В руке у меня — «вертикалка», а впереди слышен заливистый лай собак. Хотя нет, по-другому. Как будто я пришпориваю закованного в броню коня и медленно опускаю длинное тяжелое копье, а впереди… На дисплее «персоналки» наконец высвечивается текст.

(23.55) при этом считается, что проблема вопрос экспериментальные результаты в ближайшие годы проверен получены быть не может могут вследствие непомерно большого числа многовходовых логи нейроноподобных логических (23.56) элементов, требующихся, по мнению большинства авторов, для адекват эмпирической проверки (порядка 10/\14) и (23.57) еще большего числа связей между ними (до 10/\15 по оценкам авторов работ [5,6]) (23.58)

Ага, «Спутник» выдал не только окончательный вариант, но и зачеркнутые Петей слова. А также — в круглых скобках — текущее время. Ну, Пеночкин, положим, не Пушкин, так что изучать ход его гениальной мысли мне ни к чему. Это мы исправим легко, одним-единственным нажатием клавиши. А вот время… Время, пожалуй, оставим. И вот что любопытно: за две минуты до полуночи Петя прекратил работу над статьей, вошел в сеть и ввел в нее то ли программу, то ли сообщение, то ли черт знает что в виде последовательности чисел:

42.83.17.61.21.84.60.11.62.90.00.89.58.62.38.53.19.46.90.

45.73.36.63.28.27.11.33.10.00.19.27.21.53.43.61.25.21.46.

Введя в сеть эту абракадабру, Пеночкин снова вывел на дисплей только что прочитанный мною текст и продолжил работу над статьей:

(00.06). Нам эти оценки по причинам, подробно рассмотренным в работе [7], представляются весьма завышенными. Кроме (00.07) того, за счет значительного отличия скорости обмена информацией (00.08) в моделируемом (00.09) (00.10) «объекте» (00.11) и в современных локальных компьютерных сетях, достигающего четырех-шести порядков, возможно значительное уменьшение требуемого числа физических каналов обмена. Принципы создания пакета прикладных программ (ППП), позволяющего на практике реализовать указанную редукцию, рассмотрены нами ранее в работе [8].

На этом текст обрывался. Видимо, именно в этот момент Пеночкин закинул руки за голову да так и сидел, пока я к нему не подошел. Обдумывал следующий перл своей статьи. К сожалению, из перехваченного текста трудно понять, какой же именно «объект» он собирался моделировать. И почему это слово заключено в кавычки? Продумал он над ним, кстати, почти четыре минуты.

М-да. Можно, конечно, поразмышлять надо всем этим и даже догадаться со временем, что именно он там собрался моделировать, но для решения загадки вируса «ведьма» я новых данных не получил. Вот если бы удалось прояснить назначение той цифири, которую Пеночкин запулил в «Эллипс» как раз накануне полуночи… Но выборка слишком короткая, и — ни единой зацепки. Ни имени получателя, ни какого-нибудь служебного знака… Может, второй «стукач» выловит что-нибудь более существенное?

Отключив «Спутник» от аккумулятора «вольвочки» (хорошая «персоналка», но уж больно прожорлива!) и ругая себя за то, что позволил Грише и Юрику спать в такое горячее время, я вывожу на дисплейчик «петушка» номер телефона ГИВЦа и, включив сотовый телефон, лихорадочно нажимаю нужные кнопки.

— Аллееууу! — отвечает приятный баритон.

— Эй, орлы, что у вас там с обменом? «Эллипс» опять впал в прострацию? У меня что-то задачка не идет.

— Дык начало первого же! У «Эллипса» в это время — сексуальный час. Ты что, первый раз замужем? — ехидничает мой собеседник.

Фу-ты, грубиян!

— А во сколько он начался, не засекли? Никак не пойму прошла моя задачка иди нет.

— Минут пять назад. Не по расписанию сегодня. А ты чей будешь, сынок? Что-то мне твой баритончик незнаком… Не с «Кометы», случаем?

— С Луны я, с Луны. Только вчера свалился, — отвечаю я и аккуратно кладу трубку.

Ну что же, на ловца и зверь бежит. Охотнику, впрочем, тоже не годится стоять на месте.

— Ключи от дома забыл, — объясняю я на ходу встрепенувшемуся вахтеру и через ступеньку взбегаю на третий этаж. Но перед самой дверью останавливаюсь и делаю пять дыхательных циклов по особой методике: вдох короткий, выдох длинный, чтобы снять излишнее возбуждение.

Кодовый замок, как я и ожидал, с предохранителя снят. А если еще и нижний закрыт на ключ? Отмычки в арсенале охотника на вирусов не предусмотрены… Если так — ударом «сезам» устранить препятствие — и бегом в машзал, не давая опомниться…

Дверь, однако, легко открывается. Эх ты, конспиратор, даже код не изменил… Быстро и бесшумно я прохожу коридорчик, бесшумно приоткрыв дверь, заглядываю в машзал… И вижу то, что ожидал увидеть: светодиоды «перегрузка» подыхают отчаянным малиновым светом. А Петя колдует над своим терминалом. Прекрасно.

На секунду вернувшись в коридор, я вынимаю «газовик» и засовываю его за пояс.

Вот так, милая Элли, вот так. Работа у меня такая. Нужно быть ко всему готовым. Жаль, что ты сейчас меня не видишь. Тебе должны нравиться мужчины, способные проявлять решительность в сложной обстановке. Они всем женщинам нравятся. Потому что и сами вы для нас — сложная обстановка. В первую ночь, по крайней мере.

Вновь открыв дверь в машзал, я вдруг слышу женский голос. Очень похожий, кстати, на голос Элли. Слов из-за шума вентиляции я разобрать не могу и от неожиданности останавливаюсь, забыв придержать дверь. Она громко хлопает. Пеночкин резко оглядывается и начинает лихорадочно набирать на клавиатуре терминала какую-то программу. Да еще, кажется, бормочет себе под нос ругательства. Жаль, что «стукач» их не зафиксирует.

Я медленно иду к Пете, вперив глаза в пол и лишь изредка поглядывая по сторонам. И замечаю, что все четыре «Нейрона» включены. К чему бы это? Стоп, не будем отвлекаться. В «Невод» они введены все равно не будут, в состав «Эллипса» тоже не входят, так что пусть Петя развлекается с ними, сколько угодно. Главное — не упускать из виду дисплей терминала, за которым сейчас работает Пеночкин. Не слишком ли быстро я приближаюсь? Успеет ли Петя продиктовать «стукачу» все свои секреты? В момент, когда текст исчезает, словно стертый невидимой тряпкой, я лениво смотрю на дисплейчик «петушка», засекая время.

— Ты чего вернулся? — спокойно спрашивает Пеночкин.