Панчуковский написал наскоро письмо к Шутовкину, прося его дать знать об этих событиях в стан и в город, и позвал Самуйлика.

- Ну, Самуйлик, бери же лучшего коня да скачи к Мосею Ильичу на хутор, напролом; авось проскочешь... А ее я выпущу!

Вздохнул Самуйлик, вспоминая собственные советы и предостережения полковнику, когда тот замышлял об Оксане. Но не успел Панчуковский передать кучеру письма, как с надворья раздались новые крики.

- Что там? - спросил полковник и подбежал к окну.- На ток, на ток! ревела толпа, подваливая снова от шинка,- скирды зажигать! Не соглашаются, так на ток! Небось выдадут тогда! Валяй, а не то так и нивы запалим!

Опять загудели крики. Пьяные коноводы направлялись уже к току. Душа Владимира Алексеевича начинала уходить в пятки. Но в это время вдали, за косогором, звякнул колокольчик. Ближе звенит и ближе. Застучало сердце Панчуковского. Он вскочил и взбежал в сотый раз наверх. Разнокалиберный люд столпился у шинка. Раздались крики: "Исправник, исправник!" Не прошло и минуты, как толпа мигом пустилась врассыпную, кто по дороге, кто к оврагам, кто в недалекие камыши. Кто был с лошадью, вскочил верхом; все пустились в разные стороны. В сизоватой дали, из-за косогора, точно показалась бричка вскачь на обывательских. За нею, верхами же, скакали человек тридцать провожатых. То были понятые. Так всегда здесь в степи ездил на горячие следствия любимец околотка, исправник из отставных черноморских моряков, капитан-лейтенант Подкованцев. За ним, также вскачь, ехал еще зеленый фургон. С форсом подлетев к растворенным уже настежь воротам Панчуковского, Подкованцев остановился, скомандовал понятым: "Ловить остальных; кого захватите, в кандалы! лихо! марш!" - въехал во двор, вылез из брички, взошел, пошатываясь, на крыльцо и в сенях встретился с полковником, у которого, как говорится, лицо в это время обратилось в смятый, вынутый из кармана, платок.

- Честь имею во всякое время, кстати и некстати, явиться другом! бойко отрапортовал залихватский капитан-лейтенант, постоянно бывший навеселе и говоривший всем помещикам своего округа "ты".

- Ах, как я рад вам! Избавитель мой!

Панчуковский обнял Подкованцева, поцеловал его, хотел вести в кабинет и остановился. За спиной станового стоял полупечально, полуосклабившись, в той же знакомой синей куртке, рыжеватый гигант Шульцвейн.

- Какими судьбами? - тихо спросил, сильно покраснев, Панчуковский.

- Вы господину Шульцвейну обязаны своим освобождением от шалостей моих приятелей, беглых, если они вам что плохое сделали! - сказал Подкованцев.

Панчуковский в смущении протянул руку колонисту и указал ему на развалины сгоревших и еще дымившихся изб.

- Да,- говорил, поглаживая усы, исправник,- меня господин Шульцвейн известил; он меня за Мертвою нашел! Эк, подлецы! кажется, мои беглые взаправду расшалились. Уж это извините; с ними тут не шути. Надо облавы опять по уезду учинить. Нуте, колонель1, теперь бювешки2, пока моя команда кое-что сделает. Эйн вениг3 коньячку! А не худо бы и манже4; я целых три дня ничего не ел, за этими мертвыми телами. Трех потрошил, лето - вонь... тьфу! Ты, впрочем, не удивляйся дерзости своих обидчиков; это у нас бывало прежде чаще. Одному еврею-с живому даже голову отпилили беспаспортники; я ее сам видел. Вотр санте!5 - прибавил исправник, выпивая стакан коньяку: так-таки ее и отпилили пилой, да еще тупою; я ее и за бородку держал! Тут уж они в наготе-с!

1 Полковник (фр.).

2 От фр. Buveur - пьющий, любитель выпить.

3 Немного (нем.)

4 От фр. manger - есть

5 Ваше здоровье! (фр.)

Принесли закуску. Подкованцев уселся над икрой и над балыками.

Шульцвейн кряхтел, ухмыляясь, потирал себе румяные щеки и масляные кудри и, сильно переконфуженный, похаживал возле окон. Улучив минуту, он отозвал Панчуковского в сторону.

- Скажите, пожалуйста,- начал он, с видимым участием схватив полковника за руку,- неужели это правда, за что поднялись на вас эти негодяи?

- Что такое? Я вас не понимаю.

- Да о девушке этой-то: говорят, что действительно вы ее похитили?

- Вы верите? Не грех вам?

- Как тут не верить? Я вот просто потерялся. Вы знаете, я свои степи часто объезжаю. Мой молодец вчера мимо вас ко мне спешил из Граубиндена, увидел здесь это дело, расспросил и прискакал ко мне, а я уж поспешил вот к исправнику.

- Очень вам благодарен! Но могу вас уверить, что эти пущенные слухи сущий вздор. Я не похищал этой девушки и ее у меня нет.

- За что же эти буйства, скажите, эти поджоги? Удивительно!

- Слышите? - спросил Панчуковский вместо отпета, обратясь к исправнику,- Шульцвейн удивляется, из-за каких это благ я подвергся тут такому насилию!

- Могу вас уверить,- отнесся через комнату Подкованцев, жуя во весь рот сочный донской балык,- за полковника я поручусь, ма фуа1, как за себя! Это мой искренний друг, и дебошей делать никогда он не был способен пароль донёр!2

1 Признаться (фр.)

2 Честное слово! (фр.)

- За что же, однако, это толпа решилась на такие действия?

Панчуковский улыбнулся.

- Какой же вы чудак, почтеннейший мой! Не знаете вы здешнего народа! Мой конторщик сбавил цену на этих днях. Многие стали с половины недели, а пришли к расчету,- все одно захотели получить и подпили еще вдобавок. Шинкарь перепугался, ушел, а они бочку разбили. Что делать! На то наша Новороссия иногда Америкой зовется! Ее не подведешь под стать наших старых хуторов: что в Техасе творится, то и у нас в Южнобайрацком уезде.

- Именно не подведешь,- гаркнул, утираясь, Подкованцев - еще раз, вотр сайте! А теперь, поманжекавши, можно и за дела... Ну что, Васильев?

На пороге залы показался рослый, бравый мужик. Это был любимый исправницкий сотский, как говорили о нем, тоже из беглых, давно приписавшихся в этом крае.

- Что, поймал еще кого?

- Шестерых изловили, ваше благородие, а остальные разбежались.

- Лови и остальных.

- Нельзя-с; в уезд господина Сандараки перебежали, граница-с тут за рекой...

- Вот и толкуйте с нашими обычаями; беда-с! Кого же поймали?

- Да из бунтовавших главного только не захватили. Он еще ночью бежал, сказывают, в лиманы, к морю. Да он и в поджоге не участвовал-с, как показывают.