На зеленый лужок первым выскочил Юра, разыгрался будто ретивый, необъезженный жеребенок.

- У мальчика отец на войне голову сложил, - говорит мне Анна Егоровна. - А мать у него еще раньше померла. Матвей его к себе за сына взял. Шустрый мальчишка, нос не весит, а отцовская ласка нужна. И у нас, женок, он как под материнским крылом живет.

Разбежалась с карбасов молодежь. Смеются, песни заводят.

Оленька запела частушки:

Как на матушке путине

Кверху рыба мечется.

Пятилетним новым планом

Раны все залечатся.

Если надо мне поставить

Золотой мой неводок

Не удержит быстра реченька,

Ни буйный ветерок.

К синю морюшку по камушкам

Печорушка течет.

Рыбакам - большая славушка,

Стахановский почет.

- Эй, вы, игруны! - кричит Матвей. - На путине песни голову не кормят! Можно песни петь да и дело делать.

На Матвеев оклик бросили рыбаки всю беготню, и игры, и песни, посыпались все к карбасам.

- Разгружать да по своим местам расставлять! - командует Матвей.

А сам у склада лодки оглядывает: как они зиму перезимовали?

Выкладываем мы из карбасов на берег сетки и харчи, веревки и постели, тащим - что в склады, что к дому. Сетки да веревки развесили по жердям, чтобы их ветром продувало. Той порой отодрали от окон доски, затопили печь. Женки взялись стены да полы мыть. Через час навели такую чистоту смотри да глаза прищуривай!

А еще через час удивили всех Матвей с Василием Сергеевичем да Мишей: забросили они в какой-то заливчик шутейную сетку и принесли около трех пудов рыбы.

- Теперь можно и рыбу варить да жарить, - говорит Матвей. И тут же заботится. - Рыба-то, ребята, носом в берег толкается, сама на гору идет. Нужно сразу пользоваться. Пока к большому лову готовимся, надо рыбу не упускать.

И людей на невод выделил: Мишу - звеньевым, а с ним Феклу Поздееву, двух парней, Васю да Ваню, и пожилого колхозника Степана Петровича Дуркина.

Все мы, рыбаки, видывали рыбу: белую - нельму, сигов, чиров, пелядь, омулей; серую - щук, налимов, окуней. Знаем мы рыбу осеннюю и летнюю, ходовую - когда она вверх идет, и окатистую - когда она в ямы скатится и стоит там. Понимаем мы вкус и толк во всякой рыбе. А спросите любого печорского рыбака, какая рыба лучше, жирней, вкусней да слаще, - всяк ответит: заледная - та, что вслед за льдом поднимается.

Вот и сейчас: нажарены у нас обыкновенные сиги да чиры печорские, наварена уха из простых щук, а мы сидим и не нахвалимся:

- Хороша рыба варена, а того лучше жарена!

- Вот так сиговинка!

- Вот так щучка, Матвеева внучка, - стучит Матвей по широкому лбу огромной щуки.

Нет поры в году краше вешней, а за долгие сутки весенние нет часа краше утреннего!

Солнце только что прокатится над самым берегом, чуть заденет край моря и пойдет в подъем. Запоют птички побережнички, загогочут гуси по вешним заводям, запосвистывают утки-перелетки. Заговорят и люди.

- Э-ей, ребятки, вставать пора: птицы поют, солнце греет, вода плещет, рыба кличет!

Добрые рыбаки второго зова не ждут: вскочат, выбегут на Печору, глаза прополощут, руки намоют, шеи натрут - как из бани выйдут. Не успеют рыбаки койки заправить, а на столе, как на скатерти-самобранке, первое блюдо красуется: сырая рыба - весной нельма, летом семга, кубиками вырезана. Для нас, печорян, это самое милое угощение - только вилки сверкают. А там, глядишь, у поварихи Марьи вареная с вечера осталась, жареная запасена.

- Нажимай покрепче: скорее новая подойдет!.. - покрикивает старший.

А рыбаки и сами не плошают, у них тоже одна рука вилку держит, другая - к веслу тянется, один глаз в блюде, второй - в лодке. Запьют они завтрак недолгим утренним чаем, - и за работу...

Однако после завтрака на работу не сразу пошли. Матвей, не выходя из-за стола, объявил:

- Товарищи! Надо нам поговорить. За дело браться - так надо знать, кому за какой конец. План у нас не мал, а рыбаков колхоз, сами знаете, в обжим выделял: нас ведь не одна путина кормит. Перед выездом посулили мы колхозу выполнить свой план не на сто, а вдвое. А слово держать - не поветерью бежать. Языки-то прокричали, а руки промолчат - весь план и рушится.

- Ну, Матвей Лукьянович, так-то у нас не бывало еще, - задористо сказал молодой парень бравой выправки. - Не о том речь, выполним ли план, а о том, насколько перевыполним...

- Замах у тебя, Миша, правильный, недаром тебя звеньевым колхоз назначил, - похвалил Матвей. - К этому замаху да верный удар - будет рука не короче языка.

Похвалил бригадир Мишу - парню будто премию вручили.

- Ты сам, Матвей Лукьянович, говаривал: хочешь стахановцем быть, - и в малом деле всемирный замах имей. А мне бы хоть не всемирный, печорский...

- Один у нас, Миша, замах: советский, - поправил Матвей, - а такой замах всему миру видно...

Помолчал - и снова за свое:

- Люди нас стахановцами зовут. А стахановские руки процентами говорят. Сумеем мы с первых часов дело на ноги поставить - оно ходом пойдет. Не сумеем - будет сиднем сидеть. Наметили мы в колхозе, что одно звено ловить станет, остальные будут готовить орудия лова. Так мы и ставные невода подготовим, и рыбу не упустим. А по вчерашнему судя - рыбы в Печоре густо.

- Не мы рыбу ждем, а рыба нас, - говорит Миша.

- Вот-вот! - поддержал Матвей. - Рыба ждет, так и самим не надо зевать. Надумал я прежнюю нашу наметку расширить: не в одной, а в двух лодках надо веслами греметь да неводами шевелить, можем мы на ловлю еще одно звено выставить.

Удивились колхозники:

- А стенки к ставным неводам кто готовить будет?

- А кольё тесать?

- А за камнями кто поедет?

- Сколько нас останется, той силой и справляться будем, - говорит Матвей. - Малой силой да большое дело одолеем - чести больше будет.

- А кого в другую лодку звеньевым-то поставить? - спрашивает Миша.

- Не терпится? - смеется Матвей. - Хочешь знать, с кем соревноваться будешь? По-моему, с этим делом Анна Егоровна справится. Дело она видала, с тобой потягаться может...

Помню я, на первых годах в колхозе женки знали только рядовую работу: к каждому делу за руку веди. Дадут весло в руки - веслом машет, к тетиве поставят - тянет. А скажи в то время: "Ты, Анна Егоровна, кормщиком будешь", - Анна Егоровна руками замахала бы.

- Куда мне кормой! Веслом-то бы владеть! За столько голов отвечать!.. За одну-то бы ответить!

Как грозного мужа, боялись женки ответственности...

А тут Анна Егоровна на Мишу с усмешкой глянула и однословно сказала:

- Могу!

Выделил бригадир людей к Анне Егоровне. Оленька было запросилась в Мишино звено.

- Ты, девушка, комсомолка, - осек ее Матвей, - знаешь, что всем в одной лодке не ехать. Любовь в эту пору на берегу оставить надо. Будешь под началом у Анны Егоровны ходить.

Оленька смутилась, рыбаки заулыбались.

- Ну, не пора ли, братцы, с берегов сниматься? - закончил беседу Матвей. - Что сказано, надо помнить, что поручено - думать, что намечено выполнять.

4

Весело взялись за работу светлозерцы.

Звеньевые покрикивают:

- Сетки на берег!

- Веревки в лодки!

- Оленька, тащи матицу**, - кричит Анна Егоровна.

Стаскали рыбаки сетки к лодкам, разобрали их из тюков, расстелили по берегу, одна к одной, как половики в избе. Каждое звено свой неводок шьет: тетивы узлами, ячею к ячее шпагатом шьют.

- За большими неводами не гонитесь, - учит Матвей. - Тридцать пять сеток на звено - как раз по силе будет.

Сетка у нас десять метров, невод - на триста пятьдесят метров и невелик, да на семь человек при весенней воде - самая мера.

Анна Егоровна у своего невода за работой смотрит. Сама она только примеривает сетки одну к другой да вяжет узлами тетиву с тетивой, чтобы перекоса не было. Ловкими руками прямой узел завернет, нижнюю тетиву с верхней сверит да примерит, а там на руки рыбакам отдаст - сетку с сеткой сшивать.