Легче всего было довериться Петре. Тихой речью да простой душой он давно приворожил нас к себе. Заботный да работный, он без дела есть не сядет, из любой беды в тундре выручит. Да все горе в том, что в здешнем углу Большеземельской тундры он мест не знает. Михайло и места знает, и парень он толковый, да только молодость его мешала на него положиться.

Зубатый в здешних местах родился и состарился. Все места здешние он знал, мог и других вести. Однако не доверяли мы ему. Еще в Кара-Харбее Петя Абраменко рассказывал про него:

- Есть в колхозе Смидовича один старый тундровый кулак Соболев. Две тысячи оленей у него было. Вот теперь ему, после легкой жизни да после безделья, рядовым пастухом в колхозе работать и немило. Из-за этого и Александров хотел держать Зубатого под своим наблюдением, да тот на своем поставил и поехал с нами.

Мы не доверяли ему, а сами знали, что Петря хоть и бригадир, а вести нас может только Зубатый. Но он обиделся, что его бригадиром не поставили, и помалкивал. Для начала все же показал дорогу:

- Сюда, - говорит.

И вот плывет наш аргиш, как в море караван, и не знает, куда. Плывет караван вдоль каких-то ручьев, добирается до их верховий и переваливает в разлоги новых ручьев. Достигнем мы какой-нибудь сопки, остановимся пастухи наши заберутся на макушку и смотрят против солнца из-под руки, будто три генерала своим войскам пути выбирают.

Усмехается Зубатый. Взглянет на Петрю и спрашивает:

- Ну, бригадир, куда теперь идти?

А Петря духом не падает.

Попал к нему каким-то чудом маленький бинокль, с каким по городам в театрах смотрят. Вот вынет его Петря из кармана и с полчаса разглядывает тундру, будто это место он и знает. Зубатый не вытерпит, тоже к биноклю тянется.

- Дай-ка эту штуку посмотреть.

Пока он к нему примеряется да смотрит, Петря перекинется словом-другим с Михайлой и уже знает, куда путь держать. Когда все насмотрятся да покурят, Петря покажет на какую-нибудь приметинку по-под небом, куда надо путь держать, и по-командирски говорит:

- Сюда!

И снова плывет наш караван по буграм, как по волнам, мимо неведомых речек да озер.

Тундра к той поре повеселела. Озера из белых голубыми стали, реки большой лед пронесли и теперь текли вольно, без удержу. Только кое-где под высокими горбами да под крутыми берегами белели пластины плотного лежалого снега. Он налился водой, окреп в пору вешних приморозков и теперь будет лежать далеко за половину лета. Когда я еще недоростком была, помню, уж морошка поспеет, идешь с туеском за морошкой, спустишься к ручью попить, а вместо воды снегу напьешься и морошкой закусишь. А нынче лето ли жарким стало, снега ли топки, а только по круглому году снег не держится, солнце быстро его съедает.

Кусты как зеленым дымом закутало. На мелкоярнике полный лист развернулся, на тундровом березняке - в полулист, на ольшанике почки только развертываться начали.

Мох из-под снега вышел белый. А теперь между старые белым мохом проскочил молодой вешний мох, и тудру как зеленым сукном подернуло. В полную силу цвела морошка; по зеленому сукну раскинулся морошечный цвет серебряными звездочками, - в темную осеннюю ночь никогда не увидишь на небе столько звезд, сколько высыпало их сейчас по тундре. Забурел лист медвежьей ягоды, и между листьев желтеют ее цветки. На черничных кустиках цветочки зелеными колокольчиками свесились, продолговатые листья голубики в полной красе красовались.

Ехали мы, не различая дня и ночи. Вторая наша остановка была в верховье какого-то ручья. Свежий ветер шелапутный переметывался с одной стороны на другую и обдувал комаров. Лежа рядом с палаткой, мы отдыхали после позднего обеда. Ия Николаевна попросила меня.

- Романовна! Люди говорят, что ты сказки мастерица рассказывать. Скажи, а мы послушаем.

- Слушай во все уши, в голову клади да в память бери, да людям скажи. А сказку мою зовут: "Стрелец-молодец".

"Где-то край неба жил пребогатый царь. Был он холостой, богатства имел без меры, без счету, и много держав ему подчинялись.

Был у него хороший работник. Больше всего любил он охотиться. Каждый день уйдет утром, а на обед приносит государю уток и гусей - и царю и гостям хватало. Так его и прозвали "стрелец-молодец".

Долго-долго тянется сказка про стрельца-молодца, про беды его и муки, про царскую лютость. К концу нашей стоянки подошел и конец сказки...

"...Попрощался стрелец-молодец со свояченицами и с тещей и отправился с лягушкой в путь-дорогу. Шли они да шли, через трое суток дошли они до места, где стояли три дуба на одном корню. А под дубами чугунная лестница. Вот лягушка и говорит стрельцу-молодцу:

- Чему буду учить - слушайся меня. Спускайся по этой лестнице под землю до дубовой двери. Зайдешь через лубовую дверь в комнату - там слева стоят три шкапа. Отворяй двери первого шкапа, спрячься туда и запрись. И слушай оттуда все, что будет делаться. А потом сам догадаешься, что нужно делать.

Так и сделал стрелец-молодец. Посидел сколько-то в шкапу, слышит: идут двое и песни поют. И видит: вошли в комнату двое, ростом немного больше четверти, сами с ноготок, а бороды у них с локоток, по земле волочатся. Вошли они и громко крикнули:

- Ум-разум, приготовь нам обед!

А обед уже на столе стоит, да и с водочкой. Вот наелись они и опять кричат:

- Ум-разум, убирай посуду!

Запели песню и куда-то ушли.

Вылез стрелец-молодец из шкапа и тоже кричит:

- Ум-разум, приготовь мне обед!

А обед готов, да и с водочкой. Пригласил стрелец-молодец:

- Давай, Ум-разум, вместе со мной обедать.

Вот сели они вместе и разговаривают. Ум-разум и жалуется:

- Я тыщу лет у этих стариков работаю, а ни разу они меня не накормили. А ты вот с первого раз обо мне позаботился.

- Ну так брось на них работать, пойдем, Ум-разум, со мной.

И с радостью Ум-разум согласился. Вышли они на землю, взяли с собой лягушку и пошли обратно. Вот Ум-разум и говорит:

- Ты, стрелец-молодец, добрый хозяин, я тебе худа не хочу. Не останавливайся ты у тещи в гостях. Они тебе измену сделают, они все волшебницы. Оставь ты им лягушку, а сами пойдем дальше.

Так и сделал стрелец-молодец. Теща и свояченицы слезно просили остаться, а стрелец-молодец не послушался их. Оставил им лягушку, а сам в путь. Вот и говорит Ум-разум:

- Пойдем-ка немножко быстрее, что-то тихо идем.

- Пойдем, - согласился стрелец-молодец.

Схватил его Ум-разум, поднял над землей, и полетели они по воздуху быстрее стрелы.

Кричит на лету стрелец-молодец:

- Уронил я свою шапку!

А ему Ум-разум ответ дает:

- Твоя шапка осталась за три тысячи верст.

Прилетели они к царским землям, а там послал царь навстречу сорок тысяч солдат, чтобы убили стрельца молодца. А сам царь сидит на балконе на двенадцатом этаже и смотрит в подзорную трубу.

Вот Ум-разум и просит стрельца-молодца:

- Дозволь мне воевать с царским войском.

Приказал стрелец-молодец:

- Воюй, Ум-разум, не оставляй ни одного на семя.

И сразу вся сила царская легла, как трава, - это Ум-разум косил войско саблей-самосеком. А напоследок и у царя отсек голову.

Прилетела из сада пташка, обернулась женой, обняла стрельца-молодца и много раз поцеловала. А весь народ окружил стрельца-молодца, и назначили его царем. И царь с царицей дружно жили много лет. А Ум-разум и сейчас народу служит".

Понравилась всем сказка. Ия Николаевна и говорит:

- Теперь, Романовна, тебе работы еще прибавится: каждый вечер сказки сказывать заставим.

4

Ровно в полночь ветер стих. И вот отовсюду полезли к нам в палатку комары. Столбами да тучами поднимались они над тундрой, и в палатке их как туман наплыл. С той поры не было нам от них покоя.

- Теперь, - говорю, - прощайтесь, ребятушки, со спокойными ночами да с добрым сном.

- А скоро они пропадут? - спрашивает Саша.

- Что ты, Сашенька, - говорю, - они тебя ладом еще ни разу не укусили, а ты уже пропасти ждешь. До снега комары продержатся. Комарики еще полбеды, хуже будет - обжористая мошка.