Как сладостна была его улыбка!

Венком своим из маков он касался

Лба моего, бывало, ненароком,

Боль прогоняя странным этим духом,

На благо мне; однако мимолетно

Такое облегченье; исцелюсь я,

Когда опустит молча факел свой

Тот, первый; как он бледен и суров!

Заснуть отрадно, умереть отрадней,

Но лучше не родиться никогда.

АЛЛИЛУЙЯ

В вас, солнце, звезды и луна,

Мощь вседержителя видна.

Чуть праведник на небо глянег -

Творца хвалить и славить станет.

По высям взор мой не витает, -

Здесь, на земле, и без небес

Искусство божье поражает

Необычайностью чудес.

Да, други, взор моих очей

На землю скромно устремлен,

Шедевр творения здесь он

Находит: то сердца людей.

Как солнце ни горит огнем,

Как нежно в сумраке ночном

Ни блещет месяц, сонмы звезд,

Как ни искрист кометы хвост, --

Лучи заоблачных лампад -

Они грошовых свеч огарки,

Когда подумаешь, как жарки

Сердца, что пламенем горят.

Весь мир в миниатюре в них:

Здесь дол и лес до гор крутых;

Пустыни с дикими зверями,

Что сердце нам скребут когтями;

Здесь водопады, рек приливы,

Зияют пропасти, обрывы;

Сады цветут, в лугах средь кашки

Ослы пасутся и барашки;

Здесь бьет фонтан струей беспечной;

Влюбленно соловьи-бедняги,

В честь пышных роз слагая саги,

Мрут от чахотки скоротечной.

Здесь все идет своей чредой;

Сегодня -- солнышко и зной,

А завтра -- осень настает,

На лес и луг туман плывет,

Цветы роняют свой наряд,

Ветрила бурные шумят,

И хлопьями клубится снег,

Лед прячет зыбь озер и рек.

Приходит время зимней встряски,

Все чувства надевают маски,

Влечет веселый карнавал,

И опьяняет шумный бал.

Но в общем вихре ликованья

Таятся горькие страданья.

Звенит сквозь пестрый котильон

О промелькнувшем счастье стон.

Вдруг треск. Не бойся, все пройдет,

То, дрогнув, надломился лед,

Растаял пласт коры морозной,

Сковавший сердце силой грозной.

Прочь все, что хладно и сурово!

Вернулись радости -- ура!

Весна -- прекрасная пора -

От чар любви воскресла снова.

Создатель! Благодать твою

Познали небо и земля,

И "кирие элейсон" я

И "аллилуйя" воспою.

Как милосерд, как добр господь

К людским сердцам, и нашу плоть

Своим он духом оживил,-

Тот райский дух -- любовный пыл.

Сгинь, Греция, с бряцаньем лир!

Сгинь, пляска муз, весь древний мир

Сластолюбивый, сгинь! Я пеньем

Творца восславлю с умиленьем,

Сгинь, звон языческих пиров!

На арфе, в трепете святом,

Как царь Давид, спою псалом!

Лишь "аллилуйя" -- гимн певцов!

ОТХОДЯЩИЙ

Мирских волнений и страстей

И след исчез в душе моей.

Мертво все то, что сердце жгло,

Когда я ненавидел зло,

И я ли сам иль милый друг

В беде -- ни до чего вокруг

Мне дела нет. Лишь смерть одна

Во мне жива, и вот она

Задернуть занавес идет.

Спектакль окончен, и народ,

Зевая, повалил домой,-

Родной немецкий зритель мой!

Людишкам добрым перед сном

Пожрать бы да запить вином.

Рюмашку -- хлоп! И смейся, пой...

Гомеров так сказал герой:

"Везде -- и в Штуккерте, пожалуй, -

Живой филистер, хоть самый малый,

Счастливей, чем призрак, чем сам Пелид,

Что в темном царстве душ царит".

x x x

Как ни прекрасен -- полон мук

Сон этой жизни краткой;

Измучил он меня своей

Жестокой лихорадкой.

Открой мне, боже, край теней;

Я там, под твоею сенью,

Прильну к прохладному ключу,

Дарящему забвенье.

Забудется все, -- одна любовь

Пребудет вечно; ведь Лета -

Лишь сказка греческая, миф

Безлюбого поэта.

ЦЕЛИМЕНА

Не считай, что только сдуру

Весь я твой, мое мученье!

Не считай, что, как всевышний,

Взял я курс на всепрощенье.

Эти штучки, эти дрючки,-

Сколько мне их перепало!

А любой другой тебе бы

Так влепил, что ты б не встала.

Тяжкий крест -- а ведь не сбросишь!

И стерплю, хоть это мука.

Женщина, тебя люблю я,

За грехи мне и наука.

Ты чистилище мужчины.

Хоть любовь нам сети ставит,

От твоих объятий, ведьма,

Сам господь меня избавит.

x x x

Идет конец -- в том нет сомненья,

К чертям идут любовь, волненья.

Освобожденною душой

Вкуси прохладу и покой

Благих семейственных услад.

Обласкан жизнью, кто богат,

И свет ему сердечно рад.

Он вволю ест; бессонной думой

Не мучаясь в ночи угрюмой,

Спокойно спит и видит сны

В объятьях преданной жены.

x x x

Земные страсти, что горят нетленно,

Куда идут, когда в земле мы сгнили?

Они идут туда, где раньше были,

Где ждет их, окаянных, жар геенны.

x x x

Я чашу страсти осушил

Всю до последнего глотка,

Она, как пунш из коньяка,

Нас горячит, лишая сил.

Тогда я, трезвость восхваляя,

Отдался дружбе, -- мир страстям

Она несет, как чашка чаю

Отраду теплую кишкам.

x x x

Ни увереньями, ни лестью

Я юных дев не соблазнял,

Равно и к тайному бесчестью

Замужних женщин не склонял.

Будь грешен я в таких забавах,

Не перепала б ни строка

Моей персоне в книге правых;

Тогда я стоил бы плевка.

x x x

В часах песочная струя

Иссякла понемногу.

Сударыня ангел, супруга моя,

То смерть меня гонит в дорогу.

Смерть из дому гонит меня, жена,

Тут не поможет сила.

Из тела душу гонит она,

Душа от страха застыла.

Не хочет блуждать неведомо где,

С уютным гнездом расставаться,

И мечется, как блоха в решете,

И молит: "Куда ж мне деваться?"

Увы, не поможешь слезой да мольбой,

Хоть плачь, хоть ломай себе руки!

Ни телу с душой, ни мужу с женой

Ничем не спастись от разлуки.

ПРОЩАНИЕ

Как пеликан, тебя питал

Я кровью собственной охотно,

Ты ж в благодарность поднесла

Полынь и желчь мне беззаботно.

И вовсе не желая зла:

Минутной прихоти послушна,

К несчастью, ты была всегда

Беспамятна и равнодушна.

Прощай! Не замечаешь ты,

Что плачу я, что в сердце злоба.

Ах, дурочка! Дай бог тебе

Жить ветрено, шутя, до гроба.

x x x

Цветы, что Матильда в лесу нарвала

И, улыбаясь, принесла,

Я с тайным ужасом, с тоскою

Молящей отстранил рукою.

Цветы мне говорят, дразня,

Что гроб раскрытый ждет меня,

Что, вырванный из жизни милой,

Я -- труп, не принятый могилой.

Мне горек аромат лесной!

От этой красоты земной,

От мира, где радость, где солнце и розь

Что мне осталось? --Только слезы.

Где счастья шумная пора?

Где танцы крыс в Grande Opera?

Я слышу теперь, в гробовом МОЛЧЕ

Лишь крыс кладбищенских шуршанье.

О, запах роз! Он прошлых лет

Воспоминанья, как балет,

Как рой плясуний на подмостках

В коротких юбочках и в блестках,

Под звуки цитр и кастаньет

Выводит вновь из тьмы на свет.

Но здесь их песни, пляски, шутки

Так раздражающи, так жутки.

Цветов не надо. Мне тяжело

Внимать их рассказам о том, что npoi

Звенящим рассказам веселого мая.

Я плачу, прошлое вспоминая.

x x x

Как твой пастух, немалый срок

Мою овечку я стерег.

С тобой делил еду свою,

В жару водил тебя к ручью,

Когда же снег валил клоками,