- Вот что, - сказал Званинцев. - Тебе все равно - быть замаскированным или незамаскированным?

- Почти... меня никто здесь не знает.

- Так дай мне, пожалуйста, твоего домино.

- Пожалуй - зачем тебе?

- Мне это нужно.

И они вышли вместе.

Почти вслед за их уходом явился молодой человек с маленьким домино. Молодой человек был Севский.

- Знаете ли, Лиди, - говорил он своей спутнице печальным тоном, знаете ли, что вам грех меня так мучить?

- Вас мучить, - повторила со смехом девочка, - разве я вас мучу?

- Если б вы знали, - продолжал он, - чего мне стоило быть сегодня здесь... о Лиди! Пожалейте обо мне, если вы меня точно любите.

- Мне вас жаль, - сказала холодно его маска.

- Да я сказал, впрочем, не с тем, чтобы вы обо мне жалели... Мне уж теперь все равно, - отвечал Севский с какой-то отчаянной решимостью.

- Право? - засмеялась Лиди... - вам все равно, говорите вы, вам все равно... а ваша матушка...

- Лиди, Лиди, - говорил Севский страстно, - вы знаете, что я люблю вас, вы этому верите, вы должны этому верить.

С ними поравнялся почти в эту минуту капуцин и пропустил их вперед.

- О! да, я вам верю, Севский, - прошептала рассеянно Лиди... - но что вы так странно смотрите?

- Этот капуцин, - сказал ей на ухо Севский с видимым волнением.

- Ну что же? - спросила она и, засмеявшись, опять показала свои хорошенькие зубки.

- Если этот капуцин - Званинцев?

Лиди робко взглянула в сторону, но капуцин исчез.

- Так что же нам до него? - сказала она наконец.

- Что?.. Я ненавижу этого человека, Лиди... он беспрестанно следит за вами.

- Следит за мной? - с трепетом спросила Лиди.

- Бывают минуты, когда мне хочется убить его, - сказал Севский.

Севский и Лиди исчезли снова в толпе.

- Здравствуй, Воловский, - сказал капуцин, подходя к своему приятелю, разговаривавшему с человеком, которого лысина показывала с первого раза его солидность.

- Здорово, - отвечал Воловский, пожимая его руку. - Что тебе за охота нарядиться шутом?

- Так; мне надоело кланяться разным господам.

- Отсюда ты куда? - спросил Воловский, зевая.

- В клуб конечно, а ты?

- И я тоже. Да вот вместе, втроем, господа, отправимтесь, - продолжал Воловский, обращаясь к своему собеседнику... - Рекомендую вам, Степан Степанович, моего приятеля Званинцева... Званинцев! Степан Степанович, мой начальник...

- И хороший приятель, добавьте, - сказал человек с лысиною, подавая руку Званинцеву. - Я давно хотел с вами познакомиться, - обратился он к Званинцеву.

Званинцев поклонился.

- Не родня ли вам, - начал он, - молодой Севский...

- Николаша? - спросил толстяк.

- Кажется, - отвечал Званинцев.

- А вы почему его знаете? он мой родной племянник, сын моего брата.

- Я с ним виделся в одном доме, - сказал Званинцев.

- А! верно у Мензбира?

- Вы угадали.

- Ох, уж мне этот дом! - сказал толстяк, сжавши губы. - Вам и Воловскому, разумеется, ничего быть где угодно, но Николаша... Хоть бы вы его остановили, право, а кстати, как звать вас по имени и по отчеству? добавил он, нюхая с расстановкою табак из серебряной табакерки.

- Иван Александрович, - отвечал за Званинцева Воловский.

- Ну да, хоть бы вы его остановили, право, Иван Александрович. Я уж ему говорил, да что? нас, стариков, не слушают. Матушка его - хоть и родня моя, а баба вздорная, ничего не умеет делать толком. Подымет всегда содом такой, что боже упаси, а путного ничего не сделает. А Николашу, право, жаль, я его люблю, малой славный.

- Я его, кажется, видел сегодня, - сказал Званинцев, как будто б отклоняя разговор.

- Где?

- Здесь, - спокойно отвечал Званинцев и тотчас же отошел от Воловского.

- Куда ты? - спросил его тот.

Но Званинцев исчез уже в толпе.

- Так он здесь? - заметил как бы про себя толстяк... - как бы его встретить, право?

- Что ж, пойдемте на счастье, - сказал Воловский.

Они пошли.

Через несколько минут им в самом деле попался молодой Севский об руку с Лиди.

- Да, - говорил он с жаром, - я знаю, что когда-нибудь один из них непременно столкнется с другим, я это знаю - и тогда...

- Кто это столкнется, мой любезнейший, и с кем? - перервал его вовсе неожиданным смехом чей-то знакомый голос.

Он остолбенел... Перед ним стоял его дядюшка и очень добродушно хохотал, показывая на Лиди чуть не пальцем.

- Ага! попался, друг? - продолжал он. - Молодец, право! кто это. с тобой?

- Дядюшка, - с досадой начал Севский.

- Ничего, ничего, - говорил Степан Степанович, - я тебе мешать не буду, это все, братец, ничего, на все это мое тебе разрешение... Вот только к Мензбиру.

Лиди вспыхнула под маской и почти насильно повлекла молодого Севского дальше от хохотавшего Степана Степановича.

- И я должна это слышать, - почти вскричала она, - и из-за вас, сударь, из-за вас.

Севский был уничтожен...

- Лиди, - начал он покорным голосом, - требуйте от меня чего хотите, но сжальтесь надо мною... Есть вещи выше сил моих.

- Я ничего не требую, - сухо отвечала Лиди и, бросивши его руку, подбежала быстро к женской маске.

- Поедемте, тетушка, - сказала она повелительно и схватила за руку маску.

- Здравствуйте, Лидия Сергеевна, - сказал ей почтительным голосом Позвонцев, стоящий в двух шагах от нее, - я вас узнал.

- А! это вы, здравствуйте, - рассеянно отвечала Лидия.

- Куда вы спешите? - начал опять тот.

- Пора, мне скучно... впрочем... я останусь... пойдемте со мною. - И, схвативши руку Позвонцева, она пошла с ним быстро мимо бледного Севского, который, сложивши руки на груди, прислонился к эстраде.

- Послушайте, _друг ваш_ здесь? - начала Лидия, с особенно злым ударением на слове друг.

- Здесь, если вы так называете Званинцева, - тихо и грустно отвечал Позвонцев.

- Как же иначе? вы с ним всегда вместе.

- Что ж вы не добавляете, что он мой _благодетель_, - с горькой улыбкой заметил Позвонцев.

- Благодетель? - с удивлением сказала Лидия.

- Неужели вы об этом не слыхали? - отвечал Позвонцев тем же грустным тоном. - Ну, так я вам скажу это, несмотря на то что терпеть не могу всяких благодеяний. Да... Званинцев спас меня, - продолжал он равнодушно-гордо.

- Ах, боже мой, что мне за дело до этого? - с нетерпением перервала Лидия.

Позвонцев грустно взглянул на нее.