Думал ли Сталин, что публикуемые материалы этих шитых белыми нитками обвинений будут когда-то критически изучаться потомками? Если и думал, то усмехался в ус: потомков он не боялся, он воспитывал их загодя, но, к счастью, не вполне преуспели. Доказывать тут нечего — обвинения с начала до конца откровенно бредовые и публикация их рассчитано вовсе не на то, что бы убедить публику, а на то, чтобы проверить публику, спровоцировать отдельных умников на клевету. Провокация оказалась неудачной: этому юридическому хулиганству просто верили. Идиотское обвинение и судоговорение по делу промпартии воспринято было всерьёз. Даже за границей! Президент Франции Пуанкаре опубликовал заявление с опровержением показаний о его встрече с заговорщиками. Не важно, что опровержение: раз опровергают, значит, принимают всерьёз! Со временем обвинение и признания обвиняемых становились все более чудовищными, но, всё принималось всерьёз, даже за границей. Великая загадка беспокоила умы: почему подсудимые сознаются не только в вещах правдоподобных, но и в невероятных. * Опубликованная Кестлером книга «Мрак в полдень» как будто приоткрыла завесу над разгадкой этой психологической тайны: верные партии большевики даже перед смертью соглашались служить своей партии. Не верю я этому: людей просто били и угрожали расправой над семьёй. Или они без битья и без угроз знали, что с ними будет. Если и бывал на следствии разговор о служении партии, то скорей как почётный путь отступления перед битьём. Это не повод, что многие из них двадцать лет назад были стойкими революционерами и шли в Сибирь, не изменяя своим взглядам. Одно дело романтическая Сибирь в царское время, и совсем другое дело — за стенкой ГПУ. Одно дело — юность, другое — когда человеку 50 лет. Одно дело — революционная стойкость, другое — благодушие, приобретённое за 20 лет чиновничьей жизни. К тому же не понимали, что открыто судят избранных, тех, кто проверен и явно будет давать показания. **
Столичные репетиции были повторены в провинциальных городах. Теперь каждый мог уже показывать пальцем на вредителей, националистов и т.п. Кровавый фон густел, и скоро уже на этом фоне можно будет резать тех самых победоносных красных, которые пытались перевернуть мир.
Как и в любом плане на много лет, было и непредвиденное. Кто ж мог знать, что его же подмастерье Киров станет слишком популярным, так что придётся убирать его отдельной акцией, кто ж мог знать, что для такой акции подвернётся удобный исполнитель? Но уж если что-то нарушило сталинский план, то должно быть использовано сполна — убийство Кирова явно ускорило выполнение первоначального сталинского плана, ускорило перенесение репрессий на партию.
Так или иначе, к 1937 году фон был достаточно густ и удар достаточно силен и успешен. Партийцы все как на подбор, встречаясь в камере, шептались: в стране произошёл фашистский или монархический переворот, потому сажают коммунистов, — да и то лишь самые догадливые так говорили. Остальные по сбитому Сталиным уголовному рефлексу искали всего лишь вредителей в ГПУ! Это ли не признание сталинского мастерства?! Он начал свой переворот в 1925г., догадливые заметили в 1937-м. А прочие перед расстрелом кричали: «Да здравствует Сталин!», везучие годами молились на него в лагерях.
Не странно ли предложение о кровавом фоне, о необходимости уничтожать сотни тысяч, арестовывать миллионы, чтобы одолеть сотню-другую тысяч коммунистов?
Чудовищный план? Конечно. Но, как видим, вполне практичный план. Напомню, что по мнению современников, в том числе Хрущёва, уже после войны Сталин организовал Мегрельское дело с исключительной целью на фоне этого дела убрать Берию. Если ради одного сильного врага Сталин уничтожал тысячи, то ради целой могущественной партии он репрессировал миллионы.
Сколь бы ни был такой подход зверским, он был единственный. Не на фоне массовых репрессий Сталину удалось бы уничтожить коммунистическую партию даже при всём том авторитете, который он уже завоевал в партии, даже при всей этой силе, которую он уже сосредоточил в своих руках.
1937— 1938 гг. не решили проблемы. Это был лишь первый удар по коммунистам. Готовились следующие, чтобы, сохраняя формально структуру партии, убрать из неё коммунистов, не старых большевиков, а всех коммунистов, пусть и молодых, но усвоивших всерьёз заразные учения не понявших, что это уже прошло, что теперь цели совсем другие, что теперь это -партия сталинцев, строивших прочную империю с мощной властью. Таких сталинцев становилось всё больше в партии, тех, кто чутьём понимал, что времена переменились, что надо молиться не на бороды, а на усы. Так Сталин создавал свою партию, так он учил её, не объясняя, а уничтожая непонятливых. А ещё говорят про то время «Дурак в ход пошёл». * И действительно, с интеллигентской точки зрения сталинская партия глупее прежних коммунистов. Но что же считать умом, как не способность вовремя понять и выжить (о порядочности я здесь не говорю: скоты и те и другие).
Что планировал Сталин дальше? Несомненно, дальнейшее очищение партии от коммунистов. Его тезис об усилении классовой борьбы по мере развития социализма был справедлив, хотя не было ни социализма, ни классовой борьбы: этим тезисом он выразил тот несомненный факт, что по мере построения его общества удивление всех заражённых коммунизмом будет расти, а за удивление тогда расстреливали. Его план был — уничтожить всех, кто всерьёз не забыл, что когда-то начинали строить совсем другое общество. Война прервала осуществление плана, но и не помогла: как и всегда, в войну погибает большой процент ярких, смелых, не смирившихся, и среди них — помнящих.
Тем не менее, чистка общества и партии продолжалась и после войны. Последний этап плана, о котором ещё можно судить: намерение вновь обновить руководство. ** И тут Сталина постигла неудача: слишком долго они были с ним, слишком хорошо начали его понимать. В былые времена Берия бы и оглянуться не успел, как был бы пришит к Мегрельскому делу, а тут успел, как говорит Хрущёв, подключиться к этому делу в качестве сталинского ножа. Маленков уже услан был в Казахстан, уж Кузнецов и Вознесенский вроде приближены были, но сорвались: полетели головы новичков, Маленков вернулся. Последняя провокация — против Кагановича, как часть кампании против заграничных влияний: создать европейский кровавый фон для него персонально. Тут уж “иль русский Бог”, или политбюро вмешалось — умер.
ИМПЕРСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ
Он победил коммунистическую партию, победил революционную заразу, повёл страну по своему пути, по пути укрепления сильной империи. У него не было выбора: он вынужден был сохранить коммунистическую фразеологию, он не мог открыто проповедовать свою собственную идеологию. До 1937 г., пока не был нанесён основной сокрушительный удар по коммунистам, отказаться от их идеологии означало гибель. Но пока готовился удар 1937 года, идеология коммунистов прочно стала идеологией государственной. Конечно, всерьёз сведущи в идеологии были немногие и их легко было уничтожить. Но отзвуки её усвоили миллионы, их два десятилетия убеждали, что они строят новое великое общество. И хотя коммунисты после 1937 года были уже мало опасны Сталину, громогласно отказаться от этой мишуры Сталин не мог, он, наверное, и не слишком огорчался: он не мстил терминам. Если народ привык к определённой фразеологии лозунгов — будем либеральны, оставим ему эту жвачку, но начиним другим содержанием — это был выбор практика и выбор удачный во многих отношениях.
Этот выбор не прерывал кажущейся идеологической преемственности власти Сталина, что по-прежнему было важно для инородца во главе России. Ненавистного Ленина пришлось оставить богом — дальновидный ход — сохранить его мощи — был сделан загодя. Практик Сталин подавил гордыню — согласился быть лишь преемником, продолжателем этого бога. Москва стоит обедни, пусть молится мощам, но слушаются Сталина и идут его путём. Фальсифицировать историю было нетрудно — Сталин стал ближайшим другом, соратником этого бога.