- В общем-то, конечно. Разумеется, сперва следствие, нужны очень веские доказательства... Что они давали спортсмену, какой допинг?

- Анаболический стероид. Это хорошее лекарство, если в умеренных дозах и определенный срок, оговоренный врачами, - Костюкович рассказал все, что приключилось с Зиминым и о своем касательстве к этому. - Я хочу обратиться в прокуратуру. Как вы считаете?

- Это, разумеется, твое право и, если говорить красиво, твой врачебный долг. Негодяев, конечно, полезно бы проучить, чтоб другим неповадно было. Но... Понимаешь, Марк, не любят следователи такие дела, Левин поскреб щеку.

- Почему? Тут все ясно!

- Кому? Тебе? Тут много косвенного, нужны солидные экспертные заключения, возня большая. Да и прецедентов таких я что-то не слышал. Боюсь, что и результата не даст. Милиция и прокуратура будут нос воротить. Тянуть резину. Да и ты выглядишь тут, вроде как лицо заинтересованное и в ином смысле: жалобы на тебя были, что смортсмен этот умер по твоей вине. И хотя жалобы закрыты, как полная чушь, адвокат противной стороны не преминет представить тебя, как мстителя обидчика. Вот какая картина может получиться. Ты ведь даже не знаешь, какой анаболик они давали.

- Знаю. Вот это. Узнаете? - Костюкович вынул из кармана зеленый маленький туб.

- Где ты его взял? - удивился Левин.

- Один спортсмен принес. Тренеру и врачу команды это досталось с помощью таможни. У них там есть свой человек. Некий Ягныш.

- Ягныш?! - подхватился Левин. - Это ты мне приятную новость принес! Ну-ка посиди, - он встал и, шаркая шлепанцами, подошел к телефону, завертел диск.

- Иван? Это я, - сказал Левин. - Чем занят?

- Пылесосю ковер, - отозвался Михальченко.

- Оторвись на минутку. Картонную коробку с "Фармации" помнишь? А Ягныша с таможни не забыл? Так вот это его рук дело на "Фармации".

- Чего это вы вдруг решили?

- А я, Иван, даже в клозете думаю. Вот и придумал. А если серьезно, есть у меня хороший сосед, он и надоумил. Сделай вот что, пожалуйста: ты начальника таможни Борового знаешь?

- Кима Петровича? Конечно, знаю!

- Позвони ему, может, он еще на работе, а нет - домой. Попроси, чтоб он выяснил по своим талмудам, у кого была изъята эта коробка. Скажи, что это в его интересах. Передай от меня привет. И перезвони потом мне.

- Добро...

Левин вернулся к Костюковичу.

- Слышал? - спросил он.

- Да, но ничего не понял, - ответил Костюкович.

- Некоторое время назад на таможне была конфискована картонная коробка с упаковками этих анаболиков, - указал он на зеленый туб. Поскольку именно это лекарство не значится в разрешительном перечне и реализации через аптечную сеть не подлежало, но должно было быть актировано, т.е. уничтожено в присутствии представителей объединения "Фармации", налоговых органов и таможни. Но за день или за два, не помню, коробка была похищена с одного из складов "Фармации"... Может, поужинаешь с нами? Выпьем по сто граммов. У меня есть спирт, настоянный на облепихе, еще с прошлого года.

- С удовольствием.

- Виталик, - позвал Левин сына. - Скажи маме, пусть поставит картошечку в мундирах, сварит сосиски, ты открой банку сайры и банку баклажан по-армянски. Хлеб в доме есть? Может, Иру позовем? - спросил он у Костюковича. Она давно у нас не была.

- У нее настроение плохое, не пойдет...

Минут через двадцать позвонил Михальченко:

- Ефим Захарович? Борового я поймал еще на работе. Он как раз собирался уходить. Немножко кочевряжился, мол, поздно уже, устал, жрать хочет. Но когда я ему сказал, что дело важное для них, а не для нас, да еще связано с Ягнышем, согласился. В общем коробка с лекарствами была задержана до выяснения у врача команды пловцов Туровского Олега Константиновича.

- Ясно, - сказал Левин. - Завтра утром я поеду к Боровому с подробностями насчет Ягныша. Пусть добивают его. Он и в этом деле был наводчиком. А шоферюга с "Фармации", который развозил в тот день лекарства с этого склада по аптекам, наверное, за хорошую взятку согласился упереть ящик для господ спортсменов... Теперь все в порядке. Будь здоров, прости, у меня гость...

- Коробку из-за границы вез Туровский, - сказал Левин Костюковичу. Остальное, надеюсь, ты понял...

Через полчаса они сели ужинать, все еще обсуждая происшедшее.

- Бардак, - сказал Костюкович, очищая кожуру от картофелины и дуя на пальцы.

- Бардак, - согласился Левин. - Причем плохой бардак. Но, к сожалению, это тот случай, когда бандершу не уволишь... Что ж, поехали! он поднес свою рюмку с разбавленным спиртом к рюмке Костюковича, чокнулся, выпил, крякнул. - Хорошо!..

1993 г.