Вот и все сведения, которые нам были известны о Михаиле Окуневе. Мы решили подробней узнать о нем, о его дальнейшей службе и судьбе.
У всех участников боев на Марухском перевале, кто присылал нам письма, мы спрашивали, что они знают о Михаиле Окуневе. Обратились также к работникам центрального архива Министерства обороны СССР с просьбой найти в архивах какие-либо документы об Окуневе.
Однополчане – Дмитрий Гаврилович Лебедев и Александр Николаевич Пронин первыми откликнулись на нашу просьбу.
По их словам, старший лейтенант Окунев был человеком исключительной храбрости. До боев на Марухском перевале он руководил полковой школой и еще там снискал среди курсантов высокий авторитет.
Александр Николаевич Пронин вспоминает, что Окунев вместе с начальником штаба полка капитаном Коваленко умело руководил многими сложными боевыми операциями.
Вскоре рассказы очевидцев подтвердились документами. Работники архива Министерства обороны СССР разыскали и прислали наградной лист, из которого мы узнали, что старший лейтенант Окунев Михаил Александрович в боях на Марухском перевале занимал должность помощника начальника штаба 810-го стрелкового полка, что был он 1917 года рождения, русский, кандидат в члены КПСС с апреля 1942 года. В Советской Армии с апреля 1940 года, призывался в армию Мамадышским райвоенкоматом. В боях на Марухском перевале был ранен в голову и контужен.
В наградном листе мы прочитали:
“Помначштаба-1 старший лейтенант Окунев но своей личной инициативе организовал захват высоты “Каменистая” на хребте Мести-Баши, с которой обеспечил продвижение двух отрядов по северному Марухскому леднику на восточные скаты горы Кара-Кая. В этом бою тов. Окунев был ранен в голову и несмотря на ранение поле боя не оставил.
Во время выполнения задачи по разведке обходного пути вражеский пулемет преградил путь.
Ища выхода, тов. Окупев свалился в щель ледника, где получил сильные ушибы. Достоин правительственной награды – “Медаль за отвагу”.
Командир полка майор Смирной. Военком полка старший политрук Васильев. Начальник штаба полка капитан Коваленко”.
Как видно, документальные данные нисколько не расходятся с показаниями оставшихся в живых участников боев.
Когда мы ознакомили с наградным листом полковника Малюгина, он сказал;
– Как много кроется за каждым словом этого документа. Здесь, к примеру, записано; “По своей личной инициативе организовал захват высоты “Каменистая”. Правильно. И вот как это было. Высота “Каменистая” находилась слева от вас. Ее прочно удерживал противник, Оттуда пулеметы днем и ночью поливали нас огнем. Михаил страшно злился.
Во второй половине дня Окунев возглавил группу. Ночью завязалась ожесточенная стрельба на высоте “Каменистая”, Я понял, что это “проделки” Михаила. Утром он докладывал командиру полка, что “Каменистая” теперь служит могилой фрицам и что там сидят наши пулеметчики. Оказывается, он всю вторую половину дня с небольшой группой бойцов лежал за камнями, как опытный охотник выслеживал фашистов. В сумерках вплотную подползли они к немцам и, как только наступила темнота, обрушили на врага шквал огня. Удар был настолько неожиданным и стремительным, что немцы не успели очнуться. Лишь немногим удалось бежать с высоты, а большинство осталось там и поныне.
Михаил снял. В душе у него был большой праздник. Я заметил, что фуражка его с правой стороны была прострелена, а на голове алела окровавленная повязка. Подошел к нему, пристально посмотрел в глаза. Он понял меня без слов, улыбнулся и весело сказал:
– Пустяки, кожу сняло, а череп не задело. Михаил был настоящим боевым другом, в которого можно было верить, как в самого себя. Он ни одной минуты не смог сидеть без дела.
Крайне важно, что в наградном листе был указан домашний адрес Окунева: Татарская АССР, Мамадышский район, село Сокольи Горы. Это открывало возможность узнать более подробные данные о нем.
На конверте одного из писем, направленного нами в село Сокольи Горы, поставлена фамилия Окунева и имя его отца – Александра. Здесь же сделали приписку – передать в руки любому родственнику погибшего на войне Окунева Михаила Александровича. Второе письмо адресовали председателю сельсовета, хотя и не знали, есть ли он в Сокольих Горах. Третье письмо направили на имя секретаря Мамадышского райкома КПСС. Мы надеялись, что из трех адресов кто-либо откликнется. В письме мы просили родителей, жену или детей, братьев или сестер Михаила Окунева сообщить о нем все подробности: как прошла его молодость, где и как он работал до армии. Просили прислать его письма с фронта, а также фотографию. Время шло, но ни один из адресатов не отвечал.
Тем временем мы продолжали по крупице собирать данные об Окуневе от участников боев.
Нам стало известно, что участником битвы за перевал был наш земляк, рабочий совхоза “Черкесский” Яхья Магометович Нахушев, проживавший в ауле Абазакт Хабезского района Карачаево-Черкесской автономной области.
И вот мы в ауле Абазакт в скромной квартире Нахушсва. Он оказался очень приятным собеседником. Богатая память у Яхьи Магометовича. Он до мельчайших подробностей рассказывает об истории 808-го стрелкового полка, о битве на леднике, где он командовал взводом связи. Мы не надеялись, что старший лейтенант Нахушев может знать Окунева, так как первый находился в 808-м, а второй в 810-м стрелковом полку. И все же не удержались, чтобы не задать вопрос:
– А не знаете ли вы Окунева?
– Капитана Окунева? Михаила Александровича? – встрепенулся Яхья Магометович. – Как же не знаю. Его все знают. – И он с увлечением начал рассказывать о своем начальнике штаба полка. Дело в том, что уже в конце операции на Марухском перевале капитан Окунев был переведен из 810-го стрелкового полка в 808-й и назначен начальником штаба.
– Мы вместе сражались на Кубани, участвовали в боях за Донбасс, форсировали Северный Донец. Это был необычайно волевой человек, прекрасный организатор.
Мы были приятно удивлены нашей неожиданной находкой, повой встречей с Окуневым. Это заметил Яхья Магометович. У него по-кавказски засверкали глаза, и он с явным черкесским акцентом выпалил:
– Вы что, сомневаетесь в моем рассказе?
– Да нет, что вы!
– Я вам все могу подтвердить документами, – улыбнулся Яхья Магометович, – у меня есть “личная история”.
Он быстро открыл стол, порылся в бумагах и вынул оттуда толстую потускневшую от времени тетрадь в твердой обложке.
– Здесь все записано,– сказал он, поглаживая шершавой ладонью по обложке тетради, – это мой дневник, который я написал сразу после войны в часы досуга, пока было все еще свежо в памяти. Здесь есть не одна страница об Окуневе. Литератор я плохой и писал только для себя. Мне все это очень, очень дорого.
Затем мы начали вместе листать тетрадь и зачитывать вслух места, где говорилось об Окуневе.
– В бою, когда решалась судьба выполнения боевых заданий Окунев был суров и требователен, не прощал никаких оплошностей,– рассказывал Яхья Магометович. – Мне неоднократно попадало от начальника штаба за малсйшие задержки в обеспечении связи. Вместе с тем он отличался чуткостью к подчиненным.
Помню, когда я 15 февраля 1943 года на Кубани был ранен в руку, он подошел ко мне, пошутил, а затем по-дружески сказал:
– Ты, Нахушев, не уходи далеко, отдохни немного в медсанбате и возвращайся в полк. Нам вместе еще крепко воевать придется.
Я выполнил наказ начальника штаба. Через пятнадцать дней возвратился в полк и уже не расставался с Окуневым, пока он не погиб. А жизнь его оборвалась внезапно...
Под стремительным натиском наших войск немцы отступали, цепляясь за выгодные рубежи на реках, железнодорожных узлах, в городах.
На пути полка упорное сопротивление оказал враг в районе станции Девладово Днепропетровской области. Командование полка решило взять станцию ночью решительным штурмом силами нашего третьего стрелкового батальона.
В батальон прибыл капитан Окунев и вместе с офицерами батальона готовил эту важную операцию. Намечалась ночная атака. В связи с тем что мы не знали сил врага, были наготове еще два батальона полка и артиллерийский дивизион, которые в случае необходимости должны были оказать нам поддержку. Под покровом ночи капитан Окунев повел батальон в атаку. Заранее было условлено, что артиллерия откроет огонь по сигналу Окунева зеленой ракетой. Шли тихо. Когда вплотную подошли к станции – в воздухе вспыхнула зеленая ракета. Загромыхали пушки. Всполошились немцы, открыли шквальный огонь из пулеметов, минометов и пушек.