- Если это неприлично, вы меня извините, - сказал я и решил ничего не говорить более.

- Н-да... - отозвался полковник, зажигая папиросу. - Уж я не знаю - как это там - прилично или нет, но делать этого не следовало...

Он пристально уставился в лицо мне и замолчал, а дама, прислонясь к нему, спросила тихонько, но так, что я слышал:

- Его за это накажут?

- Пожалуйте! - сказал полковник, отстранив её и указывая мне на дверь.

А когда я вышел в светлую комнату, он, усмехнувшись, проговорил:

- Вы меня напугали, батенька. Чудак же вы! Разве вы уж так сильно любите музыку, а?

- Редко слышу...

- А... да! Ну-с, сегодня я прекращаю допрос...

И, снова усмехаясь, дважды подмигнув глазом, он добавил:

- Этот случай не располагает... к строгостям... Вам, видимо, придётся ещё разок послушать музыку жены - она всегда играет в это время... До свиданья! Салтыков, сдай конвойным...

Салтыков - толстый, потный жандарм - удивлённо оглядел меня весёлыми, как будто хмельными глазами и со вкусом откликнулся:

- Слушаю, господин полковник!

А когда вывел меня в канцелярию, то сказал укоризненно:

- Что ж вы гуляете по управлению, подобно как по базару? Довольно нехорошая дерзость ваша, и ничего вы не доказали. И что вы думали доказать?

- Просто - я музыку слушал...

- Музыку слушают в городском саду...

И строго скомандовал конвойным, подталкивая меня к ним:

- Принимай, земляки!

1913 г.