Сталин. Нет, не вытекает.

Черчилль. Может быть, я неправильно мыслю, но мне кажется, что вытекает.

Сталин. Эти правительства могут быть признаны, но могут быть и не признаны. Никому не известно, будут они признаны или не будут признаны. Вот так и надо понимать эту формулировку – «рассмотрят вопрос о признании». А мирный договор с ними будет тогда, когда они будут признаны.

Черчилль. Читающий этот пункт не поймет, что правительство США не хочет признавать нынешние правительства Румынии и Болгарии. Но если будут образованы другие правительства, которые мы сможем признать, тогда мы и приступим к подготовке мирных договоров с ними. Я прошу меня извинить, что я так настаиваю на этом пункте, но нужно помнить, что если этот документ будет опубликован, то придется его объяснять, особенно мне в парламенте. Мы говорим, что мы заключим мирные договоры с правительствами, которым мы предоставим признание, однако мы не намерены признавать эти правительства. Мне представляется это почти бессмысленным.

Трумэн. Я предлагаю вернуть этот вопрос министрам иностранных дел, чтобы они еще раз его рассмотрели.

Сталин. Г-н Черчилль не прав, тут вовсе не говорится о заключении мирных договоров, тут говорится о подготовке. Почему нельзя подготовить договор, если даже правительство и не признано?

Черчилль. Конечно, мы можем сами подготовить мирный договор. Я предлагаю, в таком случае, заменить предлог «с» предлогом «для», чтобы было сказано не «мирные договоры с Румынией, Болгарией» и т. д., а «мирные договоры для Румынии, Болгарии» и т. д.

Сталин. Я не возражаю, чтобы было «для».

Черчилль. Благодарю вас.

Сталин. Не стоит благодарности. (Общий смех).

Черчилль. Было бы желательно, чтобы министры иностранных дел еще раз просмотрели этот документ.

Сталин. Пожалуйста, не возражаю.

Трумэн. Они должны принять во внимание то обсуждение, которое имело место сегодня.

Сталин. Хорошо.

Трумэн. Следующий вопрос – это вопрос о черноморских проливах и о свободной навигации на международных внутренних водных путях. Американская делегация внесла свои предложения по этому вопросу.

<…>

Сталин. Пожалуй, есть вопросы более безотлагательные, чем вопрос о проливах, и этот вопрос можно было бы отложить,

Черчилль. Этот вопрос был поднят Великобританией как вытекающий из желания исправить, конвенцию в Монтрё. Я согласен отложить, если этого желает советская сторона.

Сталин. Лучше отложить этот вопрос. Нужно переговорить с Турцией.

Трумэн. Наше предложение о международном контроле означает, что проливы не будут находиться в чьих-либо одних руках. Мы будем стараться убедить турок в правильности нашей точки зрения по этому вопросу.

Сталин. Хорошо, давайте.

Трумэн. Я хочу сделать конференции одно предложение. Мне кажется, пора уже подумать относительно подготовки коммюнике о работах конференции. Я предлагаю поэтому назначить специальную комиссию, которой и будет поручено подготовить такое коммюнике.

Сталин. Хорошо.

Трумэн. Надо согласовать вопрос о составе комиссии.

Сталин. Хорошо.

Трумэн. Мы поручим министрам иностранных дел представить кандидатов для этой комиссии.

Сталин. Хорошо. А завтра у нас в 11 часов заседание будет?

Трумэн. Будет.

Сталин. Г-н Черчилль выражал сомнение на этот счет.

Иден. Сегодня за завтраком мы высказали предположение, что, может быть, для завтрашнего заседания окажется недостаточно вопросов. Но так как сегодняшняя повестка дня не исчерпана, то необсужденные вопросы перейдут на завтрашнее заседание.

Трумэн. Как только мы убедимся, что у нас нет больше работы, мы поедем домой. (Смех). Но пока работа у нас есть,

Черчилль. Г-н Эттли и я должны вернуться в Лондон на открытие парламента 8 августа. Во всяком случае, я не могу оставаться здесь дольше, чем до 6 августа.

Сталин. Не исчерпан еще вопрос о западной границе Польши – последний вопрос сегодняшнего заседания.

Черчилль. И, кроме того, вопрос, поднятый советской стороной относительно лагеря в Италии. Я хотел бы дать объяснения по этому вопросу сейчас.

Сталин. Есть ли у нас время и желание обсудить сейчас вопрос о западной границе Польши?

Черчилль. Мы встречаемся с поляками и будем иметь беседу с г-ном Берутом завтра утром.

Сталин. Тогда отложим.

Черчилль. В нескольких словах, положение с этим лагерем следующее. Действительно, в этом лагере находятся 10 тысяч человек. Но нужно помнить, что мы только что взяли 1 миллион военнопленных. Этими 10 тысячами человек занимается сейчас советская миссия в Риме, и эта миссия имеет свободный доступ в лагерь. Сообщено, что лица, находящиеся в лагере, являются преимущественно украинцами, но не советскими гражданами. В этом лагере имеется также некоторое количество поляков, которые, насколько мы могли установить, жили в границах Польши 1939 года. 665 человек желают немедленно вернуться в Советский Союз, и принимаются меры для их отправки. Мы готовы также передать всех других желающих вернуться.

Эти 10 тысяч человек сдались нам почти как целая воинская единица, и мы сохранили ее в таком виде, под руководством ее собственных командиров, исключительно по административным соображениям. Мы были бы рады, если бы генерал Голиков направил свои жалобы фельдмаршалу Александеру или в его ставку.

Александер. Я не много могу добавить к тому, что сказал здесь премьер-министр. Я хочу, чтобы всем присутствующим здесь было известно, что я всегда предоставлял русским представителям в Италии полную свободу передвижения, а также любую возможность видеть то, что они хотят. И я считаю, что так поступать целесообразно, потому что в тех случаях, когда в наших руках оказывается большое количество русских солдат, советы ответственных русских представителей могут оказаться нам очень полезными. Я думаю, что, если генералиссимус согласен, я буду продолжать поступать в том же духе, как я это делал до сих пор.

Сталин. Мы обязаны в этих случаях по договору оказывать друг другу помощь и не мешать гражданам возвращаться на родину, а, наоборот, помогать им возвратиться домой.

Черчилль. Если ваш представитель пришлет генерала или сам приедет в ставку по этому вопросу, будет сделано все необходимое.

Сталин. Хорошо. Я считаю вопрос исчерпанным.

Я сегодня говорил с маршалом Коневым в Вене. Он не прекращал выдачи пайков населению Вены, независимо от зон, и не прекратит до того момента, пока американцы и англичане не найдут возможности предпринять что-то другое.

Трумэн и Черчилль. Мы очень вам благодарны.

Черчилль. Был вопрос относительно распространения администрации Реннера на британскую и американскую зоны.

Сталин. Хорошо было бы распространить его компетенцию на все зоны.

Черчилль. Мы считаем, что это один из первых вопросов, который нам нужно изучить, как только мы войдем в Вену. В принципе мы согласны, что желательно работать с одной австрийской администрацией.

Сталин. Лучше, конечно.

Черчилль. Мы не хотим препятствовать местной администрации.

Сталин. Так будет лучше.

Трумэн. До завтра в 11 часов.

17 июля – 2 августа 1945 г

Трумэн. Вчера было сделано предложение продолжить сегодня дискуссию о западной границе Польши.

Сталин. Хорошо.

Трумэн. Я помню, что у г-на Черчилля было дополнительное предложение.

Черчилль. Мне нечего добавить. Я имел беседу с польской делегацией, а сегодня утром имел удовольствие встретиться опять с г-ном Берутом. Вчера с польской делегацией говорил г-н Иден. Поляки соглашаются, что в районе, который они заняли на западе, находится полтора миллиона немцев. Я считаю, что этот вопрос связан с вопросом о репарациях, а также с вопросом о зонах оккупации Германии четырьмя державами.