- Сию минуту.

И появляется Этажерка с подносом. Гляжу - тысяча чертей! - там овсянка и кефир.

- Это еще что? - говорю. - Я же сказал, яичницу и кофе.

- Ваш процент холестерина и ваше давление исключают подобные блюда.

Тут я обложил Жестянку на чем свет стоит.

- Господин Урт, эти слова мне непонятны, - отвечает она чопорно. - Меня зовут Кью-325. Можно просто - Кью.

- Так, распротак и разэтак, - говорю я. И ка-ак наподдал ногой поднос! Этажерка выкатилась, зато вползла большущая никелированная Черепаха и все осколки мигом убрала. Не успела она слизать кашу со стенки, Этажерка опять приперлась со своим подносом. Гляжу - овсянка!

- Господин Урт, ничего другого вам на завтрак нельзя, - говорит Жестянка. - Приятного аппетита.

Вот влип, думаю. Пришлось съесть. Представьте, без соли.

- Хоть бы посолила, скотина, - говорю.

- Напоминаю, что меня зовут Кью-325. Ваша суточная потребность в хлористом натрии вчетверо меньше того, что вы привыкли употреблять. Кстати, именно поэтому ваша левая почка серьезно поражена.

- Ладно, - говорю. - Поди к черту.

- Извините, не понимаю.

- Отцепись.

- Не понимаю.

- Заткнись, отвяжись, сгинь!

- Кажется, понимаю.

Встал я, пошел в ванную. Двери перед носом распахиваются сами собой. Чудеса, да и только.

Помылся-побрился, сел в кресло и говорю:

- Газету мне и сигару. Живо.

Притащилась Этажерка с газетой.

- Вам категорически запрещается курить, - сообщает Жестянка.

- Еще чего, - говорю. Встал и сам пошел к камину, где у меня лежит коробка с "Ла Корона". Да только Этажерка ухватила сигары у меня из-под носа и кинула на ковер. А Черепаха мигом подлетела и запихнула коробку в пасть.

Ох, как я взбеленился. В Черепаху запустил каминными щипцами. А ей хоть бы что. Этажерка подобрала щипцы и в угол поставила.

- Не волнуйтесь, господин Урт, - продолжает паскудная Жестянка. - У вас и без того давление сто на двести. Вы присядьте, посмотрите телевизор.

Включила она мне телевизор. Сижу, подыхаю от злости и слушаю душеспасительную передачу. Какая-то постная рожа в очках агитирует вступать в Добровольную Ассоциацию по Борьбе с Неумеренным Потреблением Пива. Слушал я, слушал, и до того мне вдруг захотелось холодного пивка, что никакого терпежу нет.

Моментально эта стерва выключила телевизор.

- О пиве не может быть и речи. И вообще вам нельзя ни грамма алкоголя. Ваша печень в таком запущенном со стоянии...

Тут я выложил ей все, что думаю о ней и о фирме "Харальд и Ко". А Жестянка талдычит свое, мол, я не понимаю вас, господин Урт, и точка. Сами знаете, какой интерес выражаться, если тебя оценить некому.

Ладно. Успокоился я чуток и решил наведаться в Бельвилль. Думаю, не попрется же эта гувернантка за мной в заведение.

- Господин Урт, - насторожилась Жестянка. - Вы хотите ехать в Бельвилль?

- Да, - говорю. - Почему бы и нет?

- И там вы, как я понимаю, собираетесь развлечься?

- Точно, - говорю. - А что, тоже нельзя?

- Сожалею, но в таком случае я не вправе выпускать вас из дома. Ваше сердце может не выдержать.

Я опять взялся за каминные щипцы. Колошматил Жестянку, пока действительно сердце не запрыгало. Сел, отдышался. Этажерка сердечные капли принесла. Я выпил.

- Ну вот и хорошо, - одобрила Жестянка. - Вам полезен физический труд. Только напрасно вы хотите поджечь дом. Я не могу вам этого позволить.

Гляжу - двери все закрыты. На окне фигурная решетка. Схватился за телефон, а он отключен. Этажерка встала в боксерскую стойку и обмотала правую клешню полотенцем.

- Во избежание серьезных травм, - объяснила Жестянка.

Я взвыл. Лег на пол и грызу ковер. Этажерка принесла таблетки. Поглядел я на ее клешни, и мне что-то расхотелось капризничать. Принял я всю эту гадость, выспался, чуток успокоился. А Жестянка смилостивилась и пообещала дать вечером стакан безалкогольного пива. Если буду паинькой, конечно.

Так я теперь и живу. Делаю зарядку, жру овсянку, и все такое прочее.

Ох, попадись мне в руки этот самый Харальд со всей своей Ко...

Да только не выбраться отсюда никак. Жестянка меня утешает. Мол, в этаких условиях да при налаженном режиме я протяну еще лет пятнадцать. А то и больше.