В Вашей спальне
Вы сегодня не вышли из спальни,
И до вечера был я один,
Сердце билось печальней, и дальний
Падал дождь на узоры куртин.
Ни стрельбы из японского лука,
Ни гаданья по книгам стихов,
Ни блокнотов! Тяжелая скука
Захватила и смяла без слов.
Только вечером двери открылись,
Там сошлись развлекавшие вас:
Вышивали, читали, сердились,
Говорили и пели зараз.
Я хотел тишины и печали,
Я мечтал вас согреть тишиной,
Но в душе моей чаши азалий
Вдруг закрылись, и сами собой
Вы взглянули… И стула бесстрастней,
Встретил я ваш приветливый взгляд,
Помня мудрое правило басни,
Что, чужой, не созрел виноград.
О признаниях
Никому мечты не поверяйте,
Ах, ее не скажешь, не сгубя!
Что вы знаете, то знайте
Для себя.
Даже, если он вас спросит,
Тот, кем ваша мысль согрета,
Скажет, жизнь его зависит
От ответа.
Промолчите! Пусть отравит
Он мечтанье навсегда,
Он зато вас не оставит
Никогда.
Страница из Олиного дневника
Он в четверг мне сделал предложенье,
В пятницу ответила я «да».
«Навсегда?» — спросил он. «Навсегда».
И, конечно, отказала в воскресенье.
Но мои глаза вдруг стали больше,
Тоньше руки и румяней щеки,
Как у девушек веселой, старой Польши,
Любящих обманы и намеки.
Борьба
Борьба одна: и там, где по холмам
Под рев звериный плещут водопады,
И здесь, где взор девичий, — но, как там,
Обезоруженному нет пощады.
Что из того, что волею тоски
Ты поборол нагих степей удушье.
Все ломит стрелы, тупит все клинки,
Как солнце золотое, равнодушье.
Оно — морской утес: кто сердцем тих,
Прильнет и выйдет, радостный, на сушу,
Но тот, кто знает сладость бурь своих,
Погиб… и бог его забудет душу.
Райский сад
Я не светел, я болен любовью,
Я сжимаю руками виски
И внимаю, как шепчутся с кровью
Шелестящие крылья Тоски.
Но тебе оскорбительны муки.
Ты одною улыбкой, без слов,
Отвести приказала мне руки
От моих воспаленных висков.
Те же кресла, и комната та же…
Что же было? Ведь я уж не тот:
В золотисто-лиловом мираже
Дивный сад предо мною встает.
Ах, такой раскрывался едва ли
И на ранней заре бытия,
И о нем никогда не мечтали
Даже Индии солнца — князья.
Бьет поток. На лужайках прибрежных
Бродят нимфы забытых времен;
В выем раковин, длинных и нежных,
Звонко трубит мальчишка-тритон.
Я простерт на песке без дыханья,
И меня не боятся цветы,
Ио в душе — ослепительность знанья,
Что ко мне наклоняешься ты…
И с такою же точно улыбкой,
Как сейчас, улыбнулась ты мне.
…Странно! Сад этот знойный и зыбкий
Только в детстве я видел во сне.
Ключ в лесу
Есть темный лес в стране моей;
В него входил я не однажды,
Измучен яростью лучей,
Искать спасения от жажды.
Там ключ бежит из недр скалы
С глубокой льдистою водою,
Ио Горный Дух из влажной мглы
Глядит, как ворон пред бедою.
Он говорит: «Ты позабыл
Закон: отсюда не уходят!»
И каждый раз я уходил
Блуждать в лугах, как звери бродят.
И все же помнил путь назад
Из вольной степи в лес дремучий…
…О, если бы я был крылат,
Как тот орел, что пьет из тучи!
Опять прогулка
Собиратели кувшинок,
Мы отправились опять
Поблуждать среди тропинок,
Над рекою помечтать.
Оля правила. Ленивый,
Был нежданно резв Силач,
На Голубке торопливой
Поспевал я только вскачь.
И со мной, хоть осторожно,
Оля ласкова была,
С шарабана это можно,
Но не так легко с седла.
Ева или Лилит
Ты не знаешь сказанья о деве Лилит,
С кем был счастлив в раю первозданном Адам,
Но ты все ж из немногих, чье сердце болит
По душе окрыленной и вольным садам.
Ты об Еве слыхала, конечно, не раз,
О праматери Еве, хранящей очаг,
Но с какой-то тревогой… И этот рассказ
Для тебя был смешное безумье и мрак.
У Лилит — недоступных созвездий венец,
В ее странах алмазные солнца цветут:
А у Евы — и дети, и стадо овец,
В огороде картофель, и в доме уют.
Ты еще не узнала себя самое.
Ева ты иль Лилит? О, когда он придет,
Тот, кто робкое, жадное сердце твое
Без дорог унесет в зачарованный грот?!
Он умеет блуждать под уступами гор
И умеет спускаться на дно пропастей,
Не цветок — его сердце, оно — метеор,
И в душе его звездно от дум и страстей.
Если надо, он царство тебе покорит,
Если надо, пойдет с воровскою сумой,
Но всегда и повсюду — от Евы Лилит —
Он тебя сохранит от тебя же самой.