Престолонаследие, установленное устно. Устное волеизъявление или завещание имеет место тогда, когда монарх при жизни объявил свою волю viva voce или письменно, как, например, первые римские императоры объявляли, кто должен быть их наследником. Ибо слово наследник само по себе подразумевает вовсе не детей или ближайших родственников человека, а всякого, в отношении кого человек каким-либо путем объявляет, что он желал бы его иметь наследником своего состояния. Если поэтому монарх недвусмысленно устно или письменно заявляет, что такой-то человек должен быть его наследником, то этот человек со смертью предшественника немедленно вступает в права монарха.

Или обычаем, не подверженным контролю. Там же, где не имеется ни устного волеизъявления, ни завещания, надо следовать другим естественным знакам воли, одним из которых является обычай. И поэтому там, где существует обычай, что ближайший из родственников безусловно вступает в право наследования, ближайший из родственников имеет право на наследование престола, ибо, если бы воля предшествовавшего суверена была не такова, он легко мог заявить об этом при жизни. Точно так же там, где господствует обычай, что в права наследования вступает ближайший из родственников по мужской линии, право на престолонаследие принадлежит на том же основании ближайшему из мужских родственников. Точно так же пришлось бы следовать обычаю, если бы он давал преимущество женщинам. Ибо если человек может своим словом заставить отступить от какого-нибудь обычая, но не произносит этого слова, то это естественный признак его воли к соблюдению данного обычая.

Или на основании предположения о естественных склонностях покойного монарха. Там же, где нет ни завещания, ни соответствующего обычая, следует подразумевать: во-первых, что воля монарха такова, чтобы образ правления остался монархическим, ибо он эту форму одобрил своим собственным правлением; во-вторых, чтобы его собственному потомству мужского или женского рода было отдано предпочтение перед всеми другими, ибо, надо полагать, люди от природы более склонны выдвигать своих детей, чем чужих, а из своих детей они более склонны выдвигать мужчин, чем женщин, ибо мужчины, естественно, более, чем женщины, приспособлены к деятельности, сопряженной с трудом и опасностью; в-третьих, что в случае отсутствия потомства монарх склонен отдать предпочтение брату перед посторонним и более близкому по крови – перед более дальним, ибо всегда предполагается, что более близкий из родственников ближе к сердцу, и очевидно, что наибольшая слава всегда достается человеку как отражение величия его ближайших родственников.

Распоряжение о престолонаследии, хотя бы и в пользу короля другой нации, не незаконно. Могут, однако, возразить, что право монарха распоряжаться престолонаследием путем договора или завещания может повлечь за собой большое зло, ибо монарх может продать или подарить свое право на правление иностранцу. А так как иностранцы (т. е. люди, привыкшие к другому правлению и говорящие на другом языке) обычно недооценивают друг друга, то указанное право монарха может привести к притеснению его подданных, что является, несомненно, большим злом. Однако такое зло не необходимо связано с правлением иностранца, а является следствием неумелости правителей, не знающих истинных правил политики. Вот почему римляне, подчинившие своей власти много народов, обыкновенно устраняли это зло, считая это необходимым, чтобы сделать свое правление наиболее терпимым для покоренных народов. В этих целях они давали иногда целым народам, а иногда знатным людям каждого покоренного народа не только права, но и звание римлян и многих из этих знатных людей назначали в сенат и на другие высокие должности даже в самом Риме. Такова же была цель нашего наиболее мудрого короля – Якова, когда он стремился к объединению своих двух королевств – Англии и Шотландии 8. Если бы эта цель была им достигнута, то этим, по всей вероятности, была бы предотвращена гражданская война, опустошающая в настоящее время оба этих королевства. Нет поэтому никакого вреда для народа от права монарха распоряжаться по своему усмотрению престолонаследием, хотя из-за ошибок государей это право вело иногда к неудобствам. В пользу законности этого положения говорит еще и тот аргумент, что всякое неудобство, которое может возникнуть от передачи королевства иностранцу, может возникнуть и от браков с иностранцами, так как на последних может перейти в этом случае право наследования. Однако такие браки всеми людьми считаются чем-то законным.

Глава XX

Об отеческой и деспотической власти

Государство, основанное на приобретении. Государство, основанное на приобретении, есть такое государство, в котором верховная власть приобретена силой. А верховная власть приобретена силой, когда люди – каждый в отдельности или все вместе – большинством голосов из боязни смерти или неволи принимают на свою ответственность все Действия того человека или собрания, во власти которого находится их жизнь и свобода.

В чем его отличие от государства, основанного на установлении. Эта форма господства, или верховной власти, отличается от верховной власти, основанной на установлении, лишь тем, что люди, которые выбирают своего суверена, делают это из боязни друг друга, а не из страха перед тем, кого они облекают верховной властью; в данном же случае они отдают себя в подданство тому, кого они боятся. В обоих случаях побудительным мотивом является страх, что следует заметить тем, кто считает недействительными всякие договоры, заключенные из страха смерти или насилия. Если бы это мнение было верно, то никто ни в каком государстве не был бы обязан к повиновению. Верно, что в государствах, однажды установленных или приобретенных, обещания, данные под влиянием страха смерти или насилия, не являются договорами и не имеют никакой обязательной силы, если обещанное противоречит законам; но такие обещания лишены обязательной силы не потому, что они даны под влиянием страха, а потому, что обещающий не имеет права на то, что он обещает. Точно так же если обещающий может на законном основании выполнить свое обещание и не делает этого, то его освобождает от этой обязанности не недействительность договора, а решение суверена. Во всех же других случаях всякий, кто на законном основании обещает что-либо, совершает беззаконие, если нарушает свое обещание. Но если суверен, являющийся уполномоченным, освобождает обещающего от его обязательства, тогда последний, как доверитель, может считать себя свободным.

Права верховной власти в обоих случаях одинаковы. Однако права и последствия верховной власти в обоих случаях одинаковы. Власть суверена, приобретшего верховную власть силой, не может быть без его согласия перенесена на другого; такой суверен не может быть лишен власти, не может быть обвинен кем-либо из своих подданных в несправедливости, не может быть наказан своими подданными. Он является судьей того, что необходимо для поддержания мира; он решает вопрос об учениях; он является единственным законодателем и верховным судьей во всех спорах; он определяет время и повод для объявления войны и заключения мира; ему принадлежит право избирать должностных лиц, советников, военачальников и всех других чиновников и исполнителей, а также устанавливать награды, наказания, почести и ранги. Основанием для этих прав и их последствий служат те же соображения, которые мы приводили в предыдущей главе в пользу аналогичных прав и последствий верховной власти, основанной на установлении.

Как добиваются отеческого господства. Господство может быть приобретено двояким путем: путем рождения и путем завоевания. Право господства на основе рождения есть право родителя над своими детьми, а такая власть называется отеческой. Но это право не производится от факта рождения в том смысле, будто родитель имеет господство над своими детьми на том основании, что он родил их, а производится оно из согласия детей, ясно выраженного или тем или иным путем достаточно выявленного. Ибо что касается рождения, то Бог назначил мужчине помощника, и всегда имеются двое, одинаково являющиеся родителями. Если бы господство над детьми обусловливалось актом рождения, то оно должно было принадлежать обоим в одинаковой степени и дети должны были быть подчинены в равной мере обоим, что невозможно, ибо никто не может повиноваться двум господам. А если некоторые приписывали это право лишь мужчине как превосходящему полу, то они в этом ошибались. Ибо не всегда имеется такая разница в силе и благоразумии между мужчиной и женщиной, чтобы это право могло быть установлено без войны. В государствах этот спор решается гражданским законом, и в большинстве случаев (если не всегда) это решение бывает в пользу отца, так как большая часть государств была учреждена отцами, а не матерями семейств. Однако сейчас речь идет о чистом, естественном состоянии, где нет ни законов о браке, ни законов, касающихся воспитания детей, а есть лишь естественные законы и естественная склонность полов друг к другу и к детям. В этом состоянии вопрос о власти над детьми родители или регулируют между собой договором, или совсем не регулируют. Если они заключают на этот счет договор, то право достается тому, кто указан в договоре. Мы знаем из истории, что амазонки заключали с мужчинами соседних стран, к содействию которых они прибегали в целях производства потомства, договор, согласно которому мужское потомство должно было направляться к отцам, а женское оставлено матерям. Таким образом, власть над женским потомством принадлежала у них матери.