Кутузов повелел принять в свое командование вторую армию генералу Дохтурову: он геройски оборонял Смоленск от яростных атак Наполеона, после чего дохтуровский корпус в полном порядке соединился с главными силами. А сейчас Дохтуров командовал у Барклая правым крылом его армии.

Приказав еще, чтобы кавалерия заняла прорехи, возникшие в левой линии, Кутузов решил, что все неотложное сделано, и вспомнил про завтрак. Но стол и все, что было на нем, к досаде свитских, уже убрали. Кутузов увидел солдата-коневода, державшего на поводу кутузовскую лошадку и казачьего коня: казак куда-то отлучился. Солдат грыз большой черный сухарь, отламывая куски зубами. Кутузов подошел к солдату и сказал:

- Братец, есть у тебя еще сухарик?

- Для вашей чести найдется, - ответил солдат, забыв прибавить "ваша светлость".

Солдат протянул Кутузову большой сухарь; из вежливости он сначала его отер от плесени о полу своей шинели. Кутузов отломил кусочек сухаря пальцами и кинул в рот. Сухарь не поддавался зубам и колол нёбо и язык. Конь Кутузова, раздувая ноздри, потянулся к сухарю - он рассчитывал на угощение. Кутузов отломил половину сухаря и скормил коню.

Потрепав по шее свою лошадку, Кутузов приказал солдату поправить подпругу. Солдат принялся за это неумело. Его оттолкнул подбежавший казак, подтянул подпругу, поправил арчаковую стяжку и, поддержав стремя, помог Кутузову взобраться на коня.

Казак сложил табурет, выдернул из земли пику со значком и, вскочив в седло, последовал за Кутузовым; главнокомандующий отправился к высоте за селом Семеновским. Конь его трусил мелкой рысью. Кавалькада генералов потянулась вслед Кутузову.

Кусочек сухаря во рту Кутузова размяк. Он разжевал, проглотил и отломил от своей доли сухаря еще кусочек.

* * *

Перед Наполеоном навытяжку стоял солдат исполинского роста. Каска с конской гривой еще увеличивала рост солдата. Наполеон вблизи этого солдата казался мальчиком. Его величество император Франции подкреплял силы. Солдат держал в ручищах золотой поднос, на котором стояли бутылка вина, стакан, тарелочка с тонкими ломтиками белого хлеба и вазочка с русской икрой. Маркиз Лористен, скорее придворный, чем воин, осторожно и умело не наливал, а "декантировал" вино в стакан, чтобы не возмутить осадка. Это было доброе старое бургундское, найденное в подвале одной из разрушенных французами русских усадеб.

Завтрак являлся не только неизбежной и необходимой данью природе. Наполеон после бессонной ночи ужасно утомился, непрерывно повелевая, приказывая, распоряжаясь в течение уже шести часов. Он порывался даже командовать артиллерией, почувствовав, что молодеет, превращаясь под грохот боя из императора в генерала Бонапарта. Вот и теперь, когда в кипучей деятельности Наполеона получился досадный перерыв, уже дожидалось несколько ординарцев и адъютантов, чтобы доложить боевые новости и получить повеление. Маршалы и свита, стоя поодаль, почтительно наблюдали, как кушает император.

Наполеон выпил вино мелкими глотками и, черпая ложечкой икру, заедал ее белым хлебом.

Вдруг в свите Наполеона произошло движение. Прискакал новый гонец с левого фланга, и, очевидно, с донесением чрезвычайной важности, ибо второй из приближенных императора, граф Коленкур, бывший посланник Франции при дворе русского царя, осмелился прервать завтрак. Коленкур подошел к Наполеону и с преувеличенным поклоном что-то сообщил ему.

Рука Наполеона застыла с ложечкой, поднесенной ко рту...

- Что такое? Что за вздор? Неужели они осмелились!

- Да, государь. Обозы смешались. Полк итальянской бригады обстрелян легкой артиллерией и отошел. Наши полки отхлынули от Курганной батареи тревога докатилась до них.

Коленкур сообщал о нападении конницы Уварова на левое крыло армии Наполеона. Он встревожился. Прервав завтрак, потребовал коня и в сопровождении свиты поскакал на левый фланг, чтобы лично убедиться, велика ли опасность.

Про солдата, служившего императору живым "сервантом", все забыли в суматохе. Солдат, видя это, взял поднос в левую руку, налил себе полный стакан вина, не боясь, что осадок взболтается, и, провозгласив: "Vive l'empereur!" - осушил стакан до дна. Потом он выпил остаток вина прямо из горлышка и сдал поднос подбежавшему слуге.

VI

Кутузов по пути к Семеновским высотам встречал разрозненные кучки солдат в смешанных формах. Солдаты, все в пыли, копоти и крови, шли вразброд - видно, что они были измучены вконец. Вели раненых, несли их на руках. И все поле сражения, там, где ветер распахивал полы дымного занавеса, представляло собой картину усталости и истощения. Массы пехоты растаяли. Нигде не виднелось стройно марширующих воинских частей. Но бой еще продолжался. То тут, то там вспыхивали крики "ура" - русская пехота отражала наскоки французской кавалерии. Множество коней без седоков носилось в разных направлениях.

Хор артиллерии почти из двух тысяч орудий расстроился. Слух различал теперь в их общем реве отдельные выстрелы, но выстрелы звучали глухо и хрипло.

Кутузов поехал на батареи. Слева от дороги собирались и выстраивались войска, отведенные с первой линии. Солдаты кричали Кутузову "ура". Из толпы на гребне горы женщины махали Кутузову платочками. В толпе перемешались солдаты, мужики и бабы.

С того места, откуда стреляли пушки, Кутузов, осмотрев доступное взору пространство, окончательно убедился, что сражение кончается. Силы обеих сторон истощились. Кутузов не располагал резервами, чтобы, бросив в бой свежие войска, решительно склонить весы победы на свою сторону. Кутузов знал, что гвардия Наполеона не участвовала в сражении, но не боялся, что Наполеон пустит в дело гвардию сейчас: хотя русская армия подалась назад, она сохранила порядок.

Близ того места, где стоял Кутузов, упало несколько снарядов. Он, крепко держа поводья, не сдвинул коня с места. Все должны видеть и потом говорить, что и главнокомандующий был в огне сражения.

Стрельба русских орудий с появлением Кутузова участилась. И противник усилил огонь. На соседней батарее снаряд попал в зарядный ящик и взорвал его.