– Бедная моя мама, – говорил отец. – Как она переживала, когда пришлось расстаться с каретой!
– Бедняжка! – вздыхал он. – Когда я вернулся со Шпицбергена, после того, как залез в череп киту, чтобы найти там спинномозговые сплетения, я привез с собой целый рюкзак одежды, выпачканной в китовой крови, а ей так противно было до нее дотрагиваться. Я отнес ее на чердак, потому что воняло от нее страшно!
– Так я и не нашел спинномозговые сплетения, – говорил отец. – Моя бедная мама переживала: «Только зазря хорошую одежду испортил!»
– Может, ты плохо искал, Беппино? – предполагала мать. – Может, надо было поискать получше?
– Много ты понимаешь! Курица! Думаешь, это так просто? Тебе бы только обвинить меня!
– Когда я была в пансионе, мы тоже проходили китов. Нам очень хорошо преподавали естествознание, я эти уроки очень любила. Правда, в пансионе слишком уж часто нас водили в церковь. И каждый раз надо было исповедоваться. Мы даже иногда и не знали, в чем признаваться, и говорили: «Я украла снег!»
– «Я украла снег!» Ах, как хорошо было в пансионе! Как весело!
– По воскресеньям, – говорила она, – я ходила в гости к Барбизону. Сестер Барбизона прозвали Блаженными, уж очень большие были ханжи. Настоящее имя Барбизона было Перего. Друзья сочинили про него такой стишок:
– Опять этот Барбизон! – сердился отец. – Да сколько можно повторять одно и то же!