Моя возраставшая оценка собственных способностей переносилась на работу с женщинами. Я чувствовала, что все мы недооцениваем самих себя и друг друга. Перестав воспринимать женщин как потенциальных соперниц, я стала поддерживать в них стремление к успеху. Это новое отношение возникло именно тогда, когда у меня с легкостью могла сформироваться ненависть ко всем женщинам - вследствие романов Джеймса. Многие женщины испытывают злость и обиду ко всем представительницам своего пола, особенно к тем, кто заводит романы. Это - вполне понятная реакция. Легко обвинять во всем "другую женщину"... словно виновата только она. Однако на самом деле "другая женщина" - только часть общей картины.

Важный фактор - благоприятные условия для романов, возникающие на работе и во время поездок. Также существенны поддержка и поощрение со стороны всего мужского сообщества. Любой мужчина и любая женщина в определенный момент и в определенной ситуации подвержены соблазну. Именно так зародился первый роман Джеймса, и это оставалось верным в отношении последующих. Я поняла это на собственном опыте, много лет назад испытав соблазн вступить в связь с Алексом. Я способна понять женщин, которых влекло к Джеймсу. Он всегда "заводил" меня. Если бы он был женат на другой женщине, и я познакомилась бы с ним в процессе работы или в путешествии, то, вероятно, все равно бы ощутила влечение к нему. Я не знаю, как бы я повела себя в такой ситуации.

Это понимание помогало мне преодолевать естественную склонность возмущаться Джеймсом и "другими женщинами" за то, что они так "обошлись со мной". Я стала сознавать, что мы все играем свою роль в усугублении ситуации. Ни один мужчина не смог бы держать свои романы в тайне без содействия со стороны своих любовниц и собственной супруги. Будучи женой Джеймса, я никогда не говорила с ним так откровенно, как могла бы. "Другие женщины" не требовали от него большего, чем он мог дать. Они играли по его правилам. Всегда хранили его секреты. Не предъявляли претензий Джеймсу - и мне тоже. Он был хозяином положения. "Не звони мне, я позвоню сам" - такому принципу он следовал. Даже в случае разрыва женщины никогда не звонили мне и не угрожали это сделать. Мы все общими усилиями потворствовали его романам.

Я ощущаю определенную связь с "другой женщиной", по-своему страдающей в ситуации, которой она почти не управляет. Позиция жены в этом "заговоре потворства" более понятна. Но многие участницы романов демонстрируют поразительную готовность защищать своих партнеров. Я знаю одну женщину, которая забеременела от женатого мужчины и сделала аборт, ничего ему не сказав.

Слава Богу, этим мужчиной был не Джеймс - но он мог им быть. Он не заботился о том, чтобы женщины не беременели. Однажды во время "романа на одну ночь" женщина после полового акта заплакала и сказала, что она никак не предохранялась. Джеймс помчался в аптеку и купил ей спринцовку. Я с ужасом думаю о том, что он мог сделать беременной какую-то другую женщину. Вряд ли я смогла бы смириться с такой ситуацией.

Мне следует быть осторожной, говоря о том, что я могла бы или не могла сделать. Никто не знает, как он поведет себя в той или ной ситуации, пока он не столкнется с ней. Возможно, вы говорите: "Я бы никогда не потерпела измену мужа. Тотчас бы развелась с ним." Легко говорить, что бы вы сделали, ЕСЛИ БЫ... Но вы никогда не знаете правду заранее.

Ни одна из моих реакций не соответствовала тому, что я ждала от себя. Я гораздо лучше справилась с исходной информацией, чем считала возможным. У меня формировалось трезвое понимание ситуации, однако я постоянно страдала. Я сама пережила роман и могла понять, что Джеймс действительно любит меня несмотря на свои внебрачные связи, однако это не стирало мою боль.

Воспоминания продолжали преследовать меня. Я могла чувствовать себя хорошо, и вдруг что-то напоминало мне о прошлом. Мне казалось, что все это происходит снова. Такие воспоминания могли провоцироваться самыми незначительными мелочами. Упоминанием чьего-то имени, какого-то места или предмета, цветом или песней, сотней других вещей. Неизменно все подробности тягостных чувств и событий из прошлого вновь обретали яркие краски.

Способность примириться с романами Джеймса порой покидала меня, и в течение двух или трех лет я периодически теряла душевное равновесие. Иногда все шло чудесно, и я думала, что окончательно справилась с болью. И вдруг... снова проваливалась в состояние депрессии.

Я часто мечтала, чтобы меня постигла амнезия. Казалось, только она способна стереть прошлое из моей памяти. Также я хотела, чтобы время шло скорее. Я всегда слышала о том, что время лечит раны, но никто не говорил мне, какой именно срок для этого требуется. Не знала, хватит ли у меня терпения дождаться этого момента. Одна из моих фантазий заключалась в том, что я прерываю мою жизнь с Джеймсом на пять лет, чтобы справиться с прошлым, а потом возвращаюсь к нему. Конечно, это невозможно, но такое решение дилеммы относительно продолжения нашего брака казалось мне идеальным.

Хотя я никак не могла заставить себя сдаться и подать на развод, несомненно, я была готова пойти на риск и довести Джеймса до такого отчаяния, что он сам решил бы расстаться со мной. Я хотела, чтобы решение, каким бы оно ни было, оказалось принятым за меня. Просто не могла принять его сама. Испытывала потребность полностью стереть прошлое. На самом деле я хотела, чтобы его вовсе не было. Я устала от попыток справиться с ним. Даже развод не положил бы конца моим усилиям.

Расторжение брака лишь усилило бы сознание того, что все действительно происходило и повлияло на всю мою жизнь. Я бы перестала быть замужней женщиной и вследствие этого вела бы совсем иную жизнь, но мне все равно пришлось бы сталкиваться с Джеймсом (и нашим прошлым) из-за детей. Меня терзали противоречивые чувства - я страдала из-за воспоминаний и хотела убежать от них, но не желала сдаваться после всей проделанной мною работы. Стоявшая передо мной дилемма казалась неразрешимой. Я точно попала в ловушку.

В конце концов меня охватило такое отчаяние, что я подумала, не следует ли мне убежать из дома и сменить фамилию - то есть буквально начать новую жизнь. Это казалось единственным способом бегства от мучительных напоминаний, неизбежных, пока мы с Джеймсом остаемся вместе. Думаю, единственная причина, по которой я дошла до такого состояния, заключалась в том, что я ничего не предпринимала в отношении моих чувств. Я говорила о них, но это совсем не то, что выражать их действиями - например, кричать, швыряться вещами, пытаться причинить Джеймсу боль. Я не хотела делать все это, но испытывала потребность сделать что-то.

Ближе всего я подошла к совершению какого-то шага летом 1975 года. Мы получили гонорар за совместную консультационную работу. Джеймс находился в отъезде. У нас была вторая машина - старая, в неважном состоянии. Я подумала, что вправе взять этот автомобиль и гонорар и начать новую жизнь.

Меня остановили некоторые моменты. Во-первых, я боялась потерять контакт с детьми. Во-вторых, верила, что все в конце концов наладится. Главным основанием для надежды были неизменное понимание и поддержка со стороны Джеймса во время моей внутренней борьбы. Он не говорил мне: "Возьми себя в руки, сколько можно переживать?" Или: "Сколько ещё раз мы должны возвращаться к этому?" Или: "Я больше не в силах об этом говорить; я уже сказал тебе все, что мог". Он ни разу не произнес нечто подобное. Если бы он сделал это, думаю, мы бы не одержали победу. Он продолжал любить меня, беседовать со мной и оказывать мне поддержку. Он видел, какие отчаянные усилия я прикладываю, как успешно принимаю все разумом и как трудно мне справиться с эмоциями.

Мы проводили много часов в беседах о наших чувствах, пытаясь справиться со всей ситуацией. Постепенно нам становилось легче справляться также и с эмоциями. Не знаю, добьемся ли мы когда-нибудь полного успеха в этом. Но я верю, что процесс работы над этой книгой значительно способствует отдалению от тягостного опыта и повышению контроля над нашими чувствами.