– Ладно, давайте я расскажу вам, ребята, одну поучительную историю про килрачей, но для начала такой вопрос: что вы знаете про сражение в поселении Джулиана?
Паладин полурастерянно качнул головой, зато ответил еще не совсем отошедший от внезапной вспышки раздражения Джеймс:
– Там было сражение в сорок седьмом или сорок восьмом году, наши остановили прорыв "котов" и полностью разгромили их флот. Одна из крупнейших побед Конфедерации того периода… Что такое, сэр? - прерванный на полуслове странной улыбкой Соло осторожно спросил юноша.
– Победа… Ну, что ж, можно назвать это и так, - Джеймс открыл было рот, но капитан уже продолжал:
– Значит, началось это все, как ты и сказал, в сорок седьмом: тогда, как вы должны знать, после Цереры килрачи отступали по всему фронту, мы отвоевывали сектор за сектором. В Ригеле наши войска захватили почти все ключевые планеты, оставалось лишь выбить килрачей из приграничных колоний и маленьких поселений, когда вдруг дело застопорилось. То ли килрачи опомнились, то ли еще что, но продвинуться дальше Фурсана никак не удавалось. Я в то время был вместе со своими людьми на второй планете системы Аполлон; мы организовывали там концентрационные лагеря для пленных килрачей, пока начальство пыталось придумать, что с ними делать дальше. Толку от них было… ну совсем никакого: в переговоры Империя не вступала, против пыток и допросов у "котов" какая-то генетическая защита, сотрудничать даже по малейшим вопросам они отказывались - в общем, мы имели на руках почти десять тысяч пленных и уйму головной боли по этому поводу. Впрочем, по правде говоря, вели себя "коты" более-менее смирно: если не считать парочки мелких пакостей и простеньких провокаций, то с охраной мы справлялись без особых усилий. Но как-то в январе сорок восьмого года дальний патруль уловил килрачский сигнал бедствия из приграничной зоны, а по нему обнаружил дрейфующий транспортник с четвертью тысячи килрачских детей: самому старшему было около восьми наших лет. Как мы поняли, их спешно пытались эвакуировать из какой-то колонии в зоне конфликта, и что-то случилось с настройкой прыжковых ворот. В результате транспортник оторвался от конвоя, получил серьезные повреждения и оказался в наших руках.
– Уж не знаю, что рассчитывали обнаружить там ребята из патруля, - глотнув кофе, продолжал Соло; Джеймс же, напрочь забывший про недавний всплеск раздражения, словно и дышать забыл, слушая его, - но оказаться в роли нянек для них было полной неожиданностью, и из всех вариантов они выбрали самый простой - отбуксировали транспортник к нам, в Аполлон-2. Это была первая крупная ошибка: корабль был буквально нашпигован аварийными маяками, а мы нашли и отключили далеко не все. Так килрачи узнали, куда отвезли их детей, хотя они и так могли догадаться про это: сомневаюсь, что расположение нашей планеты-тюрьмы в Ригеле было для них таким большим секретом.
Короче, детей привезли на планету и поместили в хорошо изолированную зону возле главного поселения, что оказалось еще одной ошибкой: их нужно было прятать как можно дальше от гражданских, которые совершенно не умели держать язык за зубами. Пошли слухи, что мы держим под замком сотню-другую "кошачьих ублюдков" и, прежде чем мы сумели это прекратить, в лагерях узнали про детей, а заодно и с десяток досужих вымыслов про их дальнейшую судьбу. Сколько там правды килрачи, понятное дело, не знали, а значит, восприняли все достаточно серьезно.
Первые дни все было нормально: "коты" были паиньками, да и мы не считали, что случилось нечто особенное. Понимаете, для них, для всей их культуры, дети - нечто священное, то, ради чего можно с легкой душой отдать жизнь. Тогда мы не знали этого, как не знали и того, что килрачи, владея способностями к эмпатии и психокинезу, - надо сказать спасибо их биоинженерам, - могут взаимно усиливать передачу чувств и управление предметами на расстоянии. Но мы ни про что не догадывались…
Все началось на третий день после захвата детей, - медленно рассказывал Соло, а в глазах его все сильнее и сильнее разгорался мрачный огонь, словно он вновь переживал события такого далекого дня. - Все эти дни до нас доносились слухи о странной активности килрачского флота в контролируемой ими зоне, но мы считали, что они ищут пропавший транспортник, и не обращали на это внимание. А в тот день - это было воскресенье, как сейчас помню, - произошла последняя, ставшая роковой, ошибка: какой-то болван-охранник имел дурость на глазах у килрачей сказать напарнику, что скоро "этих щенят заберут отсюда и промоют мозги, чтобы из диких зверюшек сделать зверюшек цивилизованных…" Это и стало, похоже, последней каплей: через полчаса во всех до единого лагерях начался кромешный ад…
– Но как они могли узнать? - не удержался-таки восхищенный завораживающей историей Джеймс. - Всего за полчаса скоординировать массовое восстание…
– Они же все эмпаты и могут чувствовать чужие и передавать свои эмоции, - вздохнул Соло. - А еще, как я сказал, могут объединяться в нечто вроде кольца, и тогда их сила возрастает многократно. Правда за это приходится очень дорого платить: те, кто были "проводниками" совокупной энергии для передачи сигнала беды, и те, кто направляли психокинетический удар по нашим укреплениям, умерли спустя считанные секунды в жутких мучениях, но дело свое сделали: десять тысяч озлобленных и разъяренных до предела килрачей вырвались на волю, и с палками, камнями, а то и с голыми руками бросились на нас.
Описать то, что происходило в те часы практически не возможно: в килрачей словно бес вселился! Наши бойцы убивали их десятками, сотнями, но, в конце концов, гибли сами: их просто заваливали трупами и рано или поздно, но добирались даже до самых неуязвимых точек. Я лично видел, - голос Соло слегка задрожал - не от страха, - а от воспоминаний о том, что довелось пережить, - как около пятисот килрачей бросились по открытому полю на укрепленный дот. К тому времени шутки кончились, и никаких предупреждающих выстрелов не было: огонь велся на максимальное поражение. Из полутысячи до дота добралось штук пятьдесят. Сорок из них погибли при попытках прорваться внутрь. А десять все-таки смогли пробиться в дот и вырезали там наших ребят; чтобы им не досталось тяжелое вооружение, пришлось уничтожить дот со всеми, кто там находился: и живыми, и мертвыми. И так происходило везде, а к исходу третьего часа сражения, мы поняли, что проигрываем битву за планету. Килрачи отдавали семерых, а то и восьмерых за одного нашего, но для нас был губителен и такой размен.
Соло на минуту замолчал, переводя дух, и тяжелое молчание опустилось в каюте. Юноша и серигуанин сидели и пытались представить себе тот ужас, что творился на небольшой планетке сорок лет назад.
– А флот? - эта мысль пришла Джеймсу в голову неожиданно. - Разве флот ничем не мог помочь вам?
– Флот… - и опять странная усмешка капитана, саркастическая и в то же время снисходительная. - Флот в то время мчался на всех парах к поселению Джулиана, куда внезапно прорвались три дивизии Империи Килрач. Примерно за шесть часов до восстания в наших лагерях полторы сотни крейсеров уничтожили две наблюдательные станции, стерли в порошок попавшееся им под руку соединение и полным ходом рванули к поселению Джулиана. Сперва никто не мог взять в толк, что они там забыли: поселение не имело какой-либо стратегической или тактической ценности, закрепиться там они не могли, обороняло планету пара несчастных орбитальных спутников да неполное соединение легких крейсеров - говорить о каком-то существенном сопротивлении килрачам не приходилось. Где-то за час до восстания пришло последнее сообщение с колонии: килрачи полностью овладели пространством системы, уничтожили оборону планеты и перегруппировываются над колонией. Дальнейшие попытки установить связь с поселением ни к чему не привели.
– Вы хотите сказать, что килрачи с вашей планеты смогли как-то подать весть своим сородичам за десятки световых лет? - скептически поинтересовался Паладин. Почему-то серигуанин выслушивал рассказ Соло с едва уловимым неодобрением: словно повествование капитана открывало нечто такое о врагах, чего он предпочел бы не знать; этого Джеймс, слушавший капитана "Корнаолиса" с открытым ртом, понять не мог.