- Сколько точно вам нужно, чтобы устроить покушение на Умберто? Я готов взять на себя все расходы по мероприятию, но должен попросить вас оставить эти серьги в покое. Она дорожит ими. Если не возражаете, будем считать, что таким образом вы делаете ей подарок.

Взрывной механизм бомбы, оставленной в королевской ложе, не сработал, и Умберто пришлось подождать до 1900 года, чтобы его убили. Кстати, Анетта к этому моменту обнаружила в себе некоторую тягу к королям и сожалела, что их больше не осталось. Она прекрасно понимала, что время от времени следует убивать одного или двух, в назидание остальным, чтобы не заносились, но ей нравился их внешний блеск, помпезность их появлений, музыкальное, пурпурно-золотое обрамление, сабли наголо и перья, тиары и реверансы, - вот уж действительно кто жил в свое удовольствие. Слишком свежи еще были ее уличные воспоминания, чтобы не испытывать восхищения хорошо поставленным спектаклем королевской власти. Ей нравились роющие копытом землю кони, щеголяющие султанами генералы и кардиналы на паперти: она питала слабость к пурпурной кардинальской мантии, да и вообще считала, что Церковь одевается довольно неплохо. В мире так не хватает красок, блеска и красивых нарядов, но для того и короли, чтобы радовать глаз. Необходимо помешать им править, и только. Ее, кстати, мало беспокоило, что все они кончат на эшафоте, важно, чтобы их повели туда с большой помпой.

Террористическая жилка была в ней уже достаточно сильна, чтобы позволять ей ко всему, что по их воле обращалось в прах, относиться с некоторой долей иронии и с легким сердцем.

Первая попытка освободиться от тяготившего ее бремени была предпринята ею спустя некоторое время после инцидента с серьгами и перед их с Дики отъездом на карнавал в Венецию. Имя Армана Дени тогда шло первым номером во всех списках анархистов, разыскиваемых полицией, и они, чтобы встречаться, вынуждены были принимать нескончаемые меры предосторожности. Явившись однажды после бала у княгини Монтанези на свидание к своему любовнику, ждавшему ее в закрытой карете, Анетта заметила, что

Арман как-то хмуро, с презрением посмотрел на нее. Она не успела переодеться, и в свете газовой горелки ее шея, мочки ушей, пальцы и запястья сверкали изумрудами и бриллиантами, которые одолжил ей на этот вечер Глендейл.

- Я ведь должна соблюдать правила игры, Арман, - сказала она робко.

- И тем не менее эта вызывающая роскошь оскорбительна для тех, кто во всем мире подыхает с голоду.

Некоторое время они молча катили по улицам Милана. Затем вдруг Арман крикнул вознице название квартала, в котором она никогда не была. Они продолжали ехать, не разговаривая, словно чужие. Анетта приуныла: немало было в ее жизни всяких неприятностей, но ничто не доставляло ей таких мучений, как страх потерять его. Когда они оказались в узких и темных улочках Кампо, Арман остановил карету. Они вышли. Лунный свет падал на мостовую, отражаясь в лужах грязи. Воздух вонял затхлостью и отбросами. Прохожих не было. На тротуаре, прислонившись к стене, сидела старая нищенка; завидев их, она тут же протянула руку. Не говоря ни слова, Арман сорвал с Анетты серьги, колье, браслеты и кольца, нагнулся над неподвижной старухой в осторожно, почти нежно, нацепил на нее серьги, защелкнул колье на ее тощей шее, надел кольца и браслеты на ее скрюченные пальцы и запястья. Затем он положил руку ей на плечо.

- Прими их, - произнес он с такой доброй, нежной улыбкой, что Леди Л. запомнила ее на всю жизнь. - Они тебе принадлежат по праву.

Отягченные золотом и камнями руки старухи тяжело упали вниз. Мгновение она оставалась неподвижной, бесстрастно разглядывая Армана, затем опустила голову.

Вдруг что-то в поведении нищенки поразило Анетту. Она нагнулась, заглянула в ее открытые глаза, вскрикнула и с рыданиями убежала прочь; старуха, не совладав с волнением, скончалась.

На следующий день все миланские газеты писали о "самой невероятной загадке века" - старой нищенке, найденной мертвой в квартале Кампо с бесценным колье на шее, бриллиантами по двенадцати каратов в ушах, приколотым к ее лохмотьям золотым скарабеем и браслетами из золота и изумрудов на холодных запястьях.

Адвокаты Глендейла потратили два года на то, чтобы вернуть драгоценности, доказывая, что они были похищены в гостинице из шкатулки подзащитного. Какие только гипотезы не выдвигались, однако имя Анетты не всплыло ни разу - ни в газетах, ни в ходе следствия. Итальянский писатель Ардити положил этот случай в основу одного из самых известных своих романов.

Анетта всю ночь проплакала у себя в номере. У нее даже подскочила температура, и она несколько дней не вставала с постели. Впервые после знакомства с Арманом она его боялась. Она чувствовала себя униженной, презираемой, отвергнутой, и вся та энергия, необузданность, страсть, что еще оставались в ней, вся оскорбленная женственность побуждали ее перейти грань, которая отделяет любовь от ненависти; одной иронии было уже недостаточно, кокетничанье, шутки теряли смысл и свои защитные свойства; она отдалась водовороту страстей, эмоций: к дерзким мечтам о торжестве возмездия примешивались глубокое отчаяние и душевная боль, притупить которую были не в силах даже слезы. Едва оправившись от болезни, она поездом уехала в Комо искать защиты и утешения подле того, кто единственный по-настоящему ее понимал и во всем поддерживал.

- Я больше так не могу, Дики, Не могу больше. Не могу и... не хочу.

Глендейл нежно прижал к плечу голову расплакавшейся девушки. На его бесстрастном, с восточными черточками, лице, в застывшем взгляде слегка раскосых глаз промелькнуло выражение радости - как у человека, весьма довольного тем, что ему наконец удалось похитить из Лувра саму "Джоконду".

- Я умоляю вас, Дики, помогите мне. Он погубит меня... а я... я так его люблю!

- Успокойтесь, вы с ним оба - страстные натуры, вам совершенно недоступны умеренные широты, а только на них человек еще сохраняет шансы продлить свое счастье. У него - экстремизм души и идей, у вас - экстремизм сердца и чувств... Очень скверно! Страсти, как сердечные, так и идейные, в конечном счете превращают мир в джунгли. Вспомните эти строчки из Уильяма Блейка: "Tiger, tiger, burning bright, in the forests of the night..."16 Я не знаю более яркого и точного образа страсти...