– Надо самому отправиться в океан на спасательной лодке и на собственном примере доказать правоту своей идеи, - решил Бомбар.

19 октября 1952 года Лас-Пальмас покинуло крохотное резиновое суденышко, нареченное "Еретиком", с единственным человеком на борту. Впереди простиралось безбрежное синее пространство.

Он страдал от одиночества, от болезней, от всепроникающей сырости, от палящего солнца. Вся его пища состояла из рыбы, выловленной самодельной снастью.

Жажду он утолял рыбьим соком - жидкостью, которую выжимал из тушек с помощью специального ручного пресса.

Шестьдесят пять суток длилось это беспримерное плавание. 23 декабря Бомбар высадился на песчаный берег острова Барбадос. Он похудел на 25 килограммов, лишился ногтей на ногах, ослабел. Но он победил. Это был подвиг во имя человека. И наверное, пример Бомбара, спас жизнь не одному моряку, оказавшемуся в беде.

Да, воля и мужество помогают человеку выдержать тяжелейшие испытания. Но, увы, возможности человеческого организма не безграничны. Существуют пределы, за которыми изменения функций органов и тканей становятся необратимыми, и тогда наступает гибель.

Как долго жара и холод в сочетании с голодом и жаждой могут воздействовать на человека? Как лучше защитить человека от опасностей в океане?

Чтобы ответить на эти вопросы, исследователи не раз уходили в океан и там, покинув судно, превращались на время в терпящих бедствие мореплавателей. На зыбкой спасательной шлюпке, на тонком резиновом плотике они испытывали себя зноем и жаждой, голодом и одиночеством, балансируя порой на грани риска, для того чтобы на каждом их совете и каждой рекомендации стояло: проверено на себе.

– Доброе утро, товарищи. Сегодня пятнадцатое февраля. Судовое время семь часов. Наши координаты - два градуса северной широты, сто двадцать шесть градусов пять минут восточной долготы. Температура воздуха - двадцать семь градусов. Температура воды - двадцать восемь. Штиль. - Вахтенный штурман помолчал немного и затем продолжил: - Передаю объявление. Сегодня в десять ноль-ноль в кают-компании состоится собрание участников шлюпочного эксперимента "Дельфин". Участников просят не опаздывать.

В десять часов утра в кают-компании собралось человек пятнадцать. Доктор Ракитин вместе с тремя сотрудниками отряда, именовавшегося медико-биологическим, сидел во главе стола. Было десять минут одиннадцатого, когда он поднялся и, постучав карандашом по стакану, сказал:

– Дорогие товарищи, прежде чем кто-либо из вас даст согласие участвовать в эксперименте, я хотел бы рассказать вам, в чем он состоит и для чего нужен... Несмотря на успехи современного мореплавания и достижения кораблестроителей, число аварий и катастроф в океане еще очень велико. По сведениям небезызвестной страховой корпорации Ллойда, с шестьдесят четвертого по шестьдесят восьмой год затонуло семьсот пятьдесят судов. А только в семидесятом погибло триста пятьдесят два. Как видите, цифры впечатляющие.

После кораблекрушений немало людей, оказавшись на спасательных лодках и плотах, подолгу скитаются по волнам в ожидании помощи. По данным Бомбара, автора книги "За бортом по своей воле", ежегодно пятьдесят тысяч человек гибнут, уже находясь в спасательных судах. Задача нашего эксперимента изучить изменения в организме человека, которые возникают при воздействии жары и укачивания, голода и жажды. Это поможет ответить на вопросы, как сохранить и продлить жизнь потерпевших кораблекрушение при минимальных запасах воды и пищи.

Работать мы будем автономно. Нас высадят на шлюпке, оставят, так сказать, один на один с океаном, а судно уйдет продолжать исследования по экспедиционному плану и вернется только через пять дней.

Питаться будем специальным аварийным пайком. Норма воды - пятьсот граммов в сутки. Вот вкратце и все условия эксперимента. Так что обещаю вам жару, голод, жажду и немного романтики. Есть ко мне вопросы?

– Лапин Игорь, гидролог, - сказал, поднимаясь, коренастый круглолицый блондин, - у меня вопрос. Что это за аварийный паек, которым мы будем питаться?

– Три баночки по сто граммов мясной тушенки, три плитки шоколада, девяносто граммов галет и сто тридцать сахара.

– Понятно. Не густо.

– Скажите, Виктор Петрович, сколько воды мы здесь, на судне, пьем, чтобы сравнить с экспериментом? - спросил метеоролог Сашков.

– Если учесть супы, чай, компоты и, конечно, сухое вино, то, думаю, литра четыре, а то и пять будет.

– А на шлюпке всего пятьсот граммов. Маловато. Да, при такой норме воды враз ноги протянешь, - сказал молодой матрос, который за день до этого уговаривал Ракитина взять его с собой на шлюпку.

Вопросов было много. Интересовались, можно ли будет на шлюпке курить, ловить рыбу, читать книги и даже играть на гитаре.

Наконец вопросы иссякли. Ракитин обвел взглядом всех сидевших за столом.

– Вот что, друзья, - сказал он. - Работа будет нелегкая. Теперь вы знаете, что вас ждет. Поэтому прошу обдумать свое решение, взвесить свои силы. Всего требуется человек десять-двенадцать. Поэтому, если кто передумал, мы в обиде не будем.

Наступило молчание. Потом нерешительно поднялся и вышел один, за ним второй, третий. В кают-компании осталось одиннадцать человек.

Ракитин попросил оставшихся сесть поближе.

– Высадка назначена на восемнадцатое, - начал он. - Значит, не считая сегодняшнего, осталось всего два дня. Придется поторопиться. Завтра всем с утра прибыть в лабораторию на медицинский осмотр. Бориса Семеновича, - он повернулся ко второму штурману, - попрошу заняться подготовкой шлюпки.

С утра восемнадцатого каюта-лаборатория, которую занимал ракитинский отряд, превратилась в склад всевозможного имущества: анкерки с водой, свертки байковых одеял, ящики с оборудованием, полиэтиленовые фляги для сбора мочи, медицинские приборы. Ракитин разрывался на части. Один анкерок плохо помыли, и вода в нем отдавала плесенью. Часть продуктов забыли принести из холодильника. Аккумуляторы не успели подзарядиться. Казалось, что высадку сегодня придется отменить. Но часам к двенадцати все утряслось. Имущество перенесли в спасательную шлюпку номер два, и боцман Володя Романюк отдавал последние приказания. Шлюпку вывалили за борт, и она повисла на шлюпбалках, поддерживаемая толстыми, с руку, стальными тросами. Романюк дернул рукоятку стопора. Тяжелая пятидесятиместная посудина плавно пошла вниз и без всплеска легла на воду.