– Вор! Грабитель и подлец! – раздался женский голос из раскрывшегося вдруг окна. – Ты за это ответишь!

Обернувшись к стоящим у двери охранникам, офицер небрежно махнул рукой:

– Передайте внутренней страже, пусть проследят, чтобы еретичка не подходила больше к окнам. Если подобное, – он ткнул пальцем в направлении высунувшейся из окна растрепанной женской головы, – повторится, я лишу их недельного жалованья.

Женщина только открыла рот, чтобы обрушить на офицера новый поток проклятий, но кто-то, схватив сзади за волосы, уволок ее от окна и с силой захлопнул оконные створки.

Глава 23

– Так что же нам теперь делать? – Это был первый вопрос, который задал собравшимся в архиепископской приемной прелатам Джузеппе Орсини, иезуит, духовник Великого Инквизитора Австрии, Штирии, Каринтии и Крайны.

– Выжечь! Выжечь эту заразу каленым железом! У меня в Зальцбурге еретики... – Архиепископ, раскрасневшийся, трясущий щеками и складками двойного подбородка, буквально захлебывался от гнева. – Я их всех уничтожу! Если этот болван, полковник Дальт, не справится с мятежниками собственными силами, я пошлю письмо в Мюнхен, к моему доброму соседу герцогу Максимилиану. Он внемлет моим мольбам, он пришлет сюда людей, истинных львов, ревнителей веры. Пусть огнем и мечом...

– Ваше святейшество! – скорбно взмахнул руками отец Умберто, глава Тирольской инквизиции, тощий старичок с благообразным выражением лица. – Кардинала уже не вернуть, а ту жалкую горстку еретиков, что осмелилась напасть на него, скоро поймают. Не торопитесь с репрессиями...

– Нет! Мы не можем простить им этого зверства. Посягнуть на кардинала... – взмахнул руками ректор Гильдес. – Все посягнувшие на установленную Господом законную власть должны быть уничтожены.

– А что говорит возница?

– Его уже допросили с пристрастием. Он сознался во всем. – Адальберто, председатель Зальцбургского трибунала инквизиции, скорбно поджал губы. – Это заговор. Замешаны многие видные люди города. Кардинала заманили в ловушку и расстреляли из мушкетов. Перебиты и все охранявшие его гвардейцы.

– Но почему отец Джеронимо погиб, а возница жив? – с негодованием взмахнул руками глава Германской ассистенции ордена иезуитов, худощавый блондин Якоб Верт.

– Мы занимаемся этим вопросом... – Адальберто скорбно опустил очи долу. – Вы можете пройти со мной в пыточную камеру и лично удостовериться в усердии слуг Христовых. Возницу допрашивают в присутствии нотариуса и адвоката, применяя пока только дыбу, плети и прижигание, и он непрестанно дает новые показания. Однако понадобится время, чтобы отличить в его словах вымысел от лжи: сличить его прежние показания с новыми и с показаниями свидетелей...

– Мы отвлеклись на обсуждение второстепенных вопросов, братья! – возвысил голос Джузеппе Орсини. – Оставим судьбу возницы и убийц кардинала Джеронимо на усмотрение местного трибунала. Конечно же, уважаемый архиепископ волен в своих владениях принимать любые меры, какие он сочтет необходимым. Мы можем лишь помочь ему советом и предостеречь от поспешных решений... Но вы забываете, возлюбленные братья мои, что и в эту ночь будет полнолуние, а следовательно, может быть успешно проведен обряд, который сорвался прошлой ночью.

В комнате наступила тишина.

– Вы уверены?

– Да. Луна в грядущую ночь будет столь же полной, как и в прошлую... А трагическая гибель Великого Инквизитора ни в коей мере не снимает ответственности с собранного им конклава... Собственно, я не вижу смысла повторять аргументы, которые еще вчера приводил Джеронимо Ари. Возможно, некоторые из вас боялись его власти, некоторые нуждались в нем для каких-то своих целей. Теперь, волей Провидения, вы избавлены от довлеющего авторитета Великого Инквизитора. Так как предстоящий нам обряд требует искреннего единодушия, сегодня я хотел бы услышать, не изменит ли свое решение почтенный конклав?

– Вы полагаете, маэстро Орсини, что предыдущее наше решение было принято под давлением кардинала? – возмущенно воскликнул Альфред Геснер, председатель Штирийского трибунала Святой Инквизиции. В зале раздались возмущенные крики:

– Это ложь!

– Мы и сейчас можем подтвердить!..

– Стойте!.. Орсини прав. – Жофруа Вотер поднял вверх руку, сжимающую посох, и, кажется, одним только усилием воли погасил нарастающий ропот. Одиннадцать прелатов смотрели теперь на него: тщедушного старичка с негромким голосом. – То, что я молчаливо согласился с принятым вчера решением, считаю малодушием и грехом. Насильственную же смерть кардинала воспринимаю как знак свыше. Мы все слишком зависели от него, братья. Я даже склонен предположить, что сюда, в Зальцбург, он пригласил именно тех, кто, по его мнению, подчинился бы беспрекословно любому его решению. Ни для кого из присутствующих не секрет, что Джеронимо Ари был чародей и чернокнижник. Он сам погряз во грехе, с которым был поставлен бороться. Личная власть для него оказалось доминантой, которую он ставил превыше Заповедей... Я экзорцист. Всю жизнь я положил на изгнание злых духов из людей. Поэтому я счел, что буду полезней, участвуя в призвании Зверя, дабы не допустить его победы над нами. Но те знамения, что пережили мы все прошлой ночью, и тот страх, что охватил всех нас... Ведь каждый из вас видел, чувствовал... Я не уверен, что Джеронимо был одержим злым духом, но, думаю, он был к этому близок. Я, всю жизнь изгонявший диавола из людских душ, не могу теперь его призывать. Даже если вы решите, что это неизбежно и делается на благо церкви. Я пробовал уже, вместе со всеми, прошлой ночью... Не могу. И если мои слова еще хоть что-нибудь значат для собравшихся здесь, я скажу: остановитесь. Вчера мы все впали в дьявольский искус, но Господь всемилостив – он явил нам предупреждение. На пороге геенны огненной остановитесь, братья!..

Якоб Верт сдержанно кивнул. Отец Лоренцо, сделав шаг, размахнулся и сзади, со всей силы, обрушил свинцовый набалдашник посоха на голову Жофруа. Кажется, все в зале услышали, как хрустнула затылочная кость старика. Труп экзорциста рухнул на пол. На мраморной плите стала расползаться кровавая лужа.

По залу прокатился ропот ужаса. Все взоры устремились на Лоренцо. Тот выжидательно посмотрел на Якоба, но иезуит лишь опустил вниз глаза.

– Что... что это значит? – архиепископ Зальцбургский трясущимся пальцем показал на распростертый труп. – Как... это в моем доме?

– Я не мог позволить ему порочить светлое имя кардинала Джеронимо. Этот еретик... в своих речах он сотрясал основы...

– Верно, Лоренцо! – выступил вперед Адальберто. – Он действовал по наущению дьявола! Разве вы не чувствуете этого? Даже сейчас злые эманации исходят от него мощным потоком...

– Правильно! Мы решили то, что решили. И если есть возможность повторить обряд, еще раз попытаться... – архиепископ Богемии Логелиус смешался, подбирая слова.

– Братья! – поднял руку Якоб Верт. – Я, как глава Германской ассистенции ордена иезуитов и как представитель Папы, заявляю, что кардинал Джеронимо Ари предпринимал все свои действия, согласуя их с Генеральной Консисторией. Свои полномочия Великий Инквизитор получил лично из рук Павла V и, проводя этот обряд, действовал в рамках своих полномочий. Также довожу до вашего сведения, что генерал ордена Иисуса Муций Вителлески знает о том, что здесь происходит. Я уполномочен передать вам его благословение и благословение Павла V.

– Но если кто-то все же считает, что мы не правы, то пусть скажет прямо, – снова взял слово Джузеппе Орсини. Его взгляд упал на тело экзорциста. – Мой брат во Христе, отец Лоренцо, взял на себя этот грех, дабы не дать богохульнику распространять свои грязные домыслы... Но если кто-то чувствует внутреннее несогласие с проводимым обрядом, если кто-то не верит, что только так мы можем спасти нашу церковь от грозящих опасностей... Тем, чью душу терзают сомнения, а равно и тем, кто не верит, что сейчас призвание Сатаны для нас единственный путь к Спасению, лучше не участвовать в обряде. И пусть никто не воспримет их неучастие как попытку нам помешать. Для успешного Призвания нам хватит и немногих, лишь бы тверда была их вера...