– Извините, пожалуйста, – прошептала она, – я, кажется...

– Аманда! – произнесла женщина с интонацией сурового неодобрения. – Как же ты, негодница, посмела?!

– Ч-что? – еле выговорила от изумления Аманда. Она же не нарочно испортила им представление или – что там у них было... Но откуда они знают ее имя?

– Не следует притворяться, будто ничего не понимаешь, – пробурчал пожилой господин. – Нам известно все, что ты собиралась вытворить... и за это ты заслуживаешь хорошей трепки.

– Что?! – переспросила Аманда повышенным тоном. – Да кто вы, черт возьми, такие?

– Аманда! – прикрикнула женщина. – Что о тебе подумает его сиятельство?!

«Его сиятельство?» – Аманда рывком обернулась, очутилась впритык лицом к лицу с мужчиной, продолжавшим удерживать ее в объятиях, и поняла, что он высок и силен и что она слабеет, под взглядом его глаз цвета стали. Ни за что не назвала бы его красавцем: все черты у него сплошь неправильны, грубо, словно наобум, слеплены, да и нос великоват. Однако признала, что держится он с непринужденной элегантностью и повелительно, как настоящий лорд. Выглядит лет на тридцать; пиджак цвета серо-голубого перламутра, шелковый жилет, сорочка с кружевным гофрированным воротом, а галстук повязан столь замысловато, будто специально для достоверности портрета надменного представителя высшего класса.

Она засуетилась, пытаясь высвободиться.

– Очень сожалею, если испортила ваше... – подыскивая нужное слово, Аманда развела руками и замерла в оцепенении, увидев собственные кисти.

– Боже мой! – вырвалось у нее. «Это не мои руки! – панически подумала она. – У меня же они, как у обычной труженицы, с полноватыми пальцами, с коротко обстриженными ногтями. А это – какие-то чужие отростки, холеные, изнеженные; пальчики тонюсенькие, а полированные ногти похожи на длинные и острые коготки». Глянув на себя, она чуть не упала в обморок заново. На ней было платье из какой-то легкой ткани, длинное, до щиколоток, и это открытие породило в глубине ее души неприятную дрожь. Платье оказалось бледно-желтого цвета, поверх него был надет очень короткий, невесомый жакет с высоким воротом и длинными рукавами. С помощью молодого человека она осторожно встала на ноги. Голова пошла кругом, когда она осознала, что стоит на длинных, стройных и сильных ногах. «Боже мой, что это за приступ такой?! Неужели я сошла с ума?» В паническом ослеплении она, было, бросилась прочь из этой церквушки, но ее тут же грубо схватил пожилой господин:

– Стой, милочка, не дури!

– В самом деле, Аманда! – поддержала его женщина. – Сейчас мы вместе поедем домой и там обо всем поговорим.

– Да уж, поговорим, черт возьми, – проворчал пожилой. – Ближайшие недели будешь сидеть безвылазно у себя в комнате. Иначе, этот надменный... – но глянув на «его сиятельство», плотно сжал свои толстые губы. – Так что пошли! – подытожил он и, вывернув ей руку, поволок к выходу.

Аманда в отчаянии провела на всякий случай взглядом по церкви, но там по-прежнему никого не было, кроме нее самой да этой кучки маньяков.

– Нет! – закричала она. – Подождите, пожалуйста! Я не понимаю...

– Отпустите ее, Бридж. – Впервые услышала она голос молодого человека, такой же грубый, как и лицо, но тон был сух и беспристрастен. – Она явно не в себе. Я отвезу ее. Полагаю, вы повремените с вашим допросом до той поры, пока к ней не вернется рассудок. – И, взяв Аманду за руку, повел по проходу между рядами скамей. Не сопротивляясь, она шла за ним, как в полусне. Но когда они вышли на улицу, она резко остановилась и глаза ее чуть не вылезли из орбит. Был ясный день, и яркое солнце освещало то, чего не могло быть на самом деле. Катили конные экипажи самых немыслимых видов; метались меж ними пешеходы, все как один наряженные в костюмы ушедшей эпохи; сновали уличные торговцы, толкая ручные тележки и что есть мочи расхваливая свой товар. А какие дома! Куда-то канула Публичная библиотека. На ее месте стоял рядок невысоких строений. А позади часовни, там, где она прежде видела прелестный садик, теперь раскинулось кладбище. Она растерянно взглянула на мужчину, что держал ее за руку, но его ответный взгляд ей ничего хорошего не обещал.

– Пойдемте, мисс Бридж. Вы же понимаете, что рано или поздно вам придется испытать на себе гнев вашего отца. А мне надлежит через полчаса явиться в Карлтон-Хаус и предстать перед принцем-регентом.

Аманда от изумления просто разинула рот. Потом пролепетала:

– Прин... цем-регентом? – и снова провалилась в зияющую бездну мрака.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Очнувшись, Аманда обнаружила, что лежит, утопая в мягчайшей перине огромной кровати с балдахином из бледно-розового шелка, а на высоченном окне висят такие же гардины. Провела взглядом по комнате и увидела у стены очаровательный туалетный столик, рядом с ним изящный шифоньер, а в углу, у окна, небольшое бюро. Не успела еще переварить в уме все это, как дверь распахнулась и вошла молодая темноволосая женщина в опрятном платье с фартуком.

– Ах, барышня! – воскликнуло это новое видение. – Вы пробудились! Я так виновата перед вами! Но никуда не денешься! Пришлось все рассказать им. Простите меня, барышня! Простите! – она засеменила по комнате, приблизилась к Аманде и встала, сложив умоляюще руки и выпучив голубые глаза, исполненные просьбы.

Аманда на мгновение потеряла дар речи, но видя, что девушка-фантом вот-вот разревется, скороговоркой выдавила из себя:

– Ладно, прощаю. Но где я?

Девушка оторопело уставилась на нее:

– Как это – где? Вы у себя дома, барышня. В своей постели. Вам принести чего-нибудь? Пожалуй, чашечку крепкого чаю?

«Чашечку крепкого чаю! – От этих слов Аманда бы расхохоталась вслух, не окажись она в столь странной ситуации. – Что же случилось со мной в той церквушке? Должно быть, упала, потеряв сознание от приступа мигрени и усталости. Ударилась головой? Сейчас у меня явные галлюцинации, но чертовски причудливые. Почему не знаю, где я, и что за люди меня окружают? Притом, что меня-то они все знают. Дай Бог, чтоб это было тоже результатом собственных моих галлюцинаций. Разберусь. «Его сиятельство» упомянул о принце-регенте, – она содрогнулась, вспомнив жесткие, будто окаменелые, как у статуи, глаза, в упор смотревшие на нее пронизывающим взором. – Нет, о подобном и помыслить невозможно. Неужели вообразила, что попала в Лондон времен Регентства? По убранству и нарядам – похоже... Но с чего все это? – она опять зарылась в подушки. – Господи, ну и мешанина в голове! – снова воззрилась на девушку, застывшую перед ней в ожидании. – Она же не реальна, просто вычурная фантазия, порожденная расстройством рассудка». – Аманда раскрыла, было, рот, чтобы заговорить, но осеклась, ощутив небывалую уверенность, что не следует излагать истинное положение дел. Повернув лицо в сторону девушки в переднике, неуверенно улыбнулась и спросила:

– Кто вы?

У той от страха глаза вылезли из орбит:

– Что вы, барышня!.. Я же Хатчингз, служанка ваша. Не узнаете?

Аманда улыбнулась пошире:

– Боюсь, что нет. Ничего не помню. Наверное, ушибла голову, когда упала. Я, Хатчингз, даже собственного имени не знаю.

Девушка, охнув, запричитала:

– Святые небеса! Какой ужас! Как же это, барышня?! – и она развернулась, готовая удрать. – Лучше я позову вашу мамашу.

– Нет! – возопила Аманда, и Хатчингз замерла на месте. – Нет, – повторила Аманда более спокойно, – сначала ты мне кое-что расскажешь. Каким образом я оказалась в часовне и кто... тот мужчина, что поднял меня?

– Как же, барышня! Вы нынче рано поутру тайком ушли из дому на свидание с мистером Саттерли, возлюбленным вашим. Вы да он сговорились бежать. Такая любовь! – восторженно воскликнула она, но лицо ее вдруг скуксилось. – А я одна все испоганила... вы уж простите меня, ради Бога! – снова заныла она, и слезы хлынули ручьем.

– Прощаю, прощаю, – торопливо заверила Аманда, – перестань, не думай больше об этом... Как, говоришь, зовут того, что в церкви был, Саттерли?