После этого Джеки намеревалась засесть за новую книгу под названием «Смешные близнецы», в которой более высокий из водевильной пары близнецов скатывается на обочину жизни, а второй, коротышка, локтями и кулаками прокладывает себе дорогу к успеху. Джеки мечтала продолжить линию Нили О'Хара и вывести в романе ее двойняшек. Упоминался также роман о поэтессе под условным названием «Героиня».
Самым амбициозным из ее новых проектов стала музыкальная версия «Долины кукол», названная «Элен и три куклы». Соавторами Джеки должны были выступить Джул Стайн и Сэмми Кан. Делясь своими планами, Джеки говорила: «А потом, если я еще буду жива, займусь автобиографией – должно быть, она будет походить на мыльную оперу больше, чем любой из моих романов».
Хотя этим планам не суждено было осуществиться, Джеки продолжала упорно работать. Она опубликовала в журнале «Домашний круг» очаровательный короткий рассказ о городском голубе по кличке Гвендолен, который любил посидеть на карнизе и посмотреть через окно фильмы Басби Беркли. Она также дала еще одно блестящее интервью Рыбаковым из журнала «Здоровье».
Последним произведением Джеки стала повесть «Долорес», которая была напечатана в февральском номере «Дамского домашнего журнала» за 1974 год. Здесь Джеки лишний раз доказала, что ее больше интересует сам предмет, мысль, а не сюжетные перипетии. На этот раз «предметом исследования» стали женщины в расцвете лет, в результате несчастного случая или развода лишившиеся мужей.
Долорес Кортез овдовела, когда ее красавец муж американо-ирландского происхождения, избранный президентом Соединенных Штатов, в середине срока неожиданно становится жертвой злодейского покушения. Вынужденная существовать на пенсию в тридцать тысяч долларов в год, Долорес оказывается не в состоянии свести концы с концами и, бросив своего нового возлюбленного, выходит замуж за любовника своей сестры, барона Эрика де Савонна, пожилого французского магната. Долорес добивается десятимиллионного брачного контракта, но в первую брачную ночь барон покидает рыдающую новобрачную ради своей настоящей любви, всемирно известной балерины Людмилы Росенко.
Из всех романов Жаклин Сьюзен «Долорес» наиболее откровенно следует за жизнью. Возможно, Джеки не хватило времени заморочить читателю голову и увести его подальше от реального прототипа.
«Долорес» вышла с красивым, на всю страницу, цветным фотопортретом Джеки – возможно, последним в ее жизни. На ней длинное, до пола, платье цвета морской волны. На шее золотой кулон работы Дженет Ли на золотой цепочке. Джеки сидит на стильном диване, сложив руки на коленях, и улыбается.
В 1973 году Джеки наконец-то заняла в обществе то место, о котором мечтала. Людей интересовало ее мнение по самым разным вопросам: цензуры, во что она вкладывает деньги, какую политику, по ее мнению, будет проводить новый мэр Нью-Йорка.
Джеки не стеснялась открыто обсуждать свои финансовые дела. Ее романы принесли ей восемь миллионов долларов. После уплаты налогов и покрытия издержек ей удалось оставить за собой более одного миллиона. Насколько «более» – трудно сказать.
Она вкладывала деньги элементарнейшим образом: «Я не гонюсь за сверхприбылями. Многие из моих знакомых миллионеров, однажды проснувшись, обнаруживали, что разорены». Она сказала, что постоянно получает деловые предложения, но не отвечает на них. «Другое дело, если бы у меня было пятьсот миллионов, тогда не жалко было бы рискнуть. А так, потерять все ради лишнего полумиллиона – овчинка не стоит выделки».
Будучи миллионерами, которые «сами сделали себя», Мэнсфилды проводили консервативную финансовую политику. Джеки вкладывала 60 процентов своих доходов в не облагаемые налогом муниципальные акции. Остальной капитал размещала в активах разных компаний, например Ай-Би-Эм. Ну и немного перепадало кинокомпаниям.
Будучи спрошена относительно нового мэра, Джеки позволила себе несколько пожеланий. Она заявила, что вовсе не боится жить в Нью-Йорке, но ее удручает уровень прессы. Поэтому она посоветовала бы новому мэру взять себе толкового пресс-секретаря («К сожалению, я не могу одолжить ему моего мужа Ирвинга»), а также навести порядок в салонах массажа и на улицах. И пусть он оставит в покое порнографию и легализует проституцию. «Тогда у нас не будет венерических болезней, убийств на сексуальной почве и сводничества».
Летом 1973 года Джеки подняла большой шум в газетах после того, как Верховный суд принял сомнительное решение о передаче вопроса о цензуре «в ведение местных властей». Она ненавидела любые формы цензуры. «Я не потерплю, чтобы кто-то указывал мне, что писать, читать или смотреть! Какое они имеют право? Почему какой-то псих, владелец крупной аптеки, будет решать, какие нам нужны книги? И уж он-то решит, не сомневайтесь!»
В качестве иллюстрации Джеки вспомнила историю о том, как один читатель написал ей, что пришел в восторг от «Жозефины» и в не менее сильное негодование – от «Долины кукол». «Как вы посмели? – возмущался он. – Вас бы следовало отдать под суд!»
Джеки утверждала: еще ни одна книга или художественный фильм не развратили ни одной девушки. «Подумать только – они пачками сбивались с пути в древности, когда еще не было ни книг, ни кинематографа! Вспомните скандинавский опыт!» Дальше она рисовала устрашающую картину: как разгуляется мафия, если секс загнать в подполье.
Она заступалась за молодых литераторов. «Я-то уже всего достигла: и денег, и славы; меня ценят на европейском рынке. А как пробиться начинающему писателю? О чем ему писать, а, Элси Динсмор? И вообще, – подытожила Джеки, – я против того, чтобы старики решали, что можно, а чего нельзя в области секса».
Глава 18. «ПИСАТЕЛИ ОБИТАЮТ НА КНИЖНЫХ ПОЛКАХ…»
Студия «Парамаунт пикчерс» приобрела права на экранизацию «Одного раза недостаточно». Помимо гонорара, Джеки полагалось десять процентов прибыли от проката. Она порывалась сама писать сценарий, но ей отказали. Выбор пал на Джулиса Эпстайна, чей послужной список открывался «Большой программой 1936 года» и включал в себя такие ленты, как «Касабланка», «Гость к ужину», «Мистер Саффингтон», «Мышьяк» и другие. Говард Кох, сам отличный сценарист, выступил в роли продюсера, а Гай Грин был приглашен для работы в качестве режиссера.
Джеки мечтала об актерском ансамбле, который включал бы Фрэнка Синатру, Джорджа Скотта и Мелину Меркури. Но ее вполне устраивали и утвержденные актеры: Керк Дуглас должен был играть Майка Уэйна, Алексис Смит – «одну из шести самых богатых женщин мира», Мелина Меркури – Карлу, Бренда Ваккаро – Линду, Джордж Гамильтон – Дэвида, а Дэвид Янсен – Тома Кольта. В роли Дженьюэри выступила дебютантка – Дебора Раффин.
Фильм снимался всю весну 1974 года прямо в Нью-Йорке – в ресторанах «У Кларка» и «Эль Марокко», отелях «Пьер» и «Плаза». В апреле съемочная группа отправилась в Центральный парк, недалеко от которого – всего-навсего через улицу – в отеле «Наварро» жила Джеки. Она частенько забиралась вместе с другими на «Холм желаний», который упоминался в романе. Джеки готовилась через три месяца поехать в рекламное турне. Кто-то из репортеров обратил внимание на то, что она охрипла, по-видимому, после затянувшегося бронхита и двусторонней пневмонии.
Один из эпизодов снимался в зооуголке, где две ламы должны были тереться мордами о руки героя и героини. Но стоило только режиссеру крикнуть: «Мотор!»– как они убегали из кадра. «С ними больше возни, чем с Бетт Дэвис», – жаловался ассистент режиссера.
Посетители парка спокойно реагировали на работу съемочной группы. Какая-то женщина сказала своей приятельнице: «Сегодня львы закрыты, давай лучше сходим в кино». Местным полицейским довелось в свое время наблюдать за съемками «Крестного отца». А продавец мороженого однажды угодил в кадр, когда снимали Барбару Стрейзанд.
Джеки возлагала на будущий фильм немалые надежды. Ее подвели с предыдущими экранизациями, хотя «Долина кукол» продолжала делать приличные сборы. А ведь, по существу, ее романы были словно созданы для кинематографа!