У Джинни на ноге был длинный поверхностный порез. Она даже смогла забраться на лошадь, правда, не без помощи Рэя.

Конечно, охота была на этом окончена. Франц притащил лежавшие неподалеку салазки, на которых уже лежала туша первого кабана. Сюда же взгромоздили и вторую. Вскоре все отправились в обратный путь. На этот раз впереди скакал Рэй.

Джинни была разочарована, когда на обед не подали кабана.

— Прошу прощения, — сказал Рэй. — Мясо должно «остыть», прежде чем из него начнут что-нибудь готовить. Зато через несколько дней, когда оно отлежится, я обещаю вам королевское угощение.

Тот день выдался очень тяжелым. Варда оставалась перевозбужденной все время, поэтому о занятиях не могло быть и речи, и Джинни решила сделать для девочки выходной.

Беатрис и Рэй пребывали в настроении, сродни праздничному, они непрестанно смеялись и говорили без умолку.

Только Пол казался выбитым из колеи. Казалось, он сокрушался из-за недавнего проявления своих чувств и по дороге домой не проронил ни слова. Таким же молчаливым и угрюмым он оставался весь день. За столом он прятал глаза, стараясь не смотреть на Джинни, и оставался безучастным к шумным разговорам.

С одной стороны, Джинни была рада этому. Она явно не собиралась делать свои чувства достоянием других, и теперь ей было несколько неловко от того, что она не смогла сдержаться. Более того, ее отношение к Полу оставалось двойственным. Ей становилось все труднее придерживаться первоначальной цели своего приезда на Пэрлью.

Озабоченность судьбой Сьюзан отодвигалась на второй план, уступая место новым заботам и тревогам.

И все же, удалившись под вечер в свою комнату, Джинни не могла не почувствовать некоторой растерянности. Воспоминание о том моменте, когда она оказалась в объятиях Пола и почувствовала, как он испугался за ее жизнь, постоянно преследовал ее. Как хорошо было бы верить, что он любит её, но Джинни прекрасно знала этот тип мужчин. Забота вовсе не означала любовь. Когда такой человек любит, его любовь превращается во всепоглощающее пламя. Нужно быть готовым принять такую любовь. С таким человеком, как Пол, альтернативы быть не могло. Такие люди не приемлют компромиссов. Но Джинни еще не была готова к этому. В ее душе оставалось столько сомнений! Столько вопросов оставалось без ответа...

Уставшая от событий дня, Джинни заснула, как убитая. Но сон ее был тяжелым.

Она и Сьюзан, обе совсем еще маленькие, такие счастливые и беззаботные... Внезапно появляется Макс, он холодно смотрит на Джинни, потом вдруг берет Сьюзан за руку и уводит. Сьюзан печально улыбается и уходит, а Джинни зовет ее... зовет их, но они уходят, и Джинни бросается догонять, но они бегут все быстрее и быстрее и наконец теряются в холодном мокром тумане. Внезапно наступает ночь. Джинни продрогла, она одна...

Вдруг она снова увидела их. Макс и Сьюзан стоят на каменистом обрывистом берегу. Джинни бежит к ним, зовет их. На этот раз они не убегают, но когда Джинни приближается, она видит, что это не Макс.

Пол Лэнгдон стоит и, сардонически улыбаясь, смотрит на нее.

Сьюзан вдруг начинает смеяться, Джинни поворачивается к ней. Это не Сьюзан. Это смеется маленькая Варда, а рядом стоят Беатрис и Рэй и то же смеются, глядя на нее.

— Мне холодно, — говорит им Джинни, прижимая руки к груди и пытаясь хоть как-то согреться. Она идет к ним по кромке обрыва. Пол приблизился к ней. Она с радостью падает в его объятья, возвращая поцелуй.

Его губы были холодны, как лед. Казалось, целуя, он своими губами высасывал из Джинни все силы. Будто кровь, наполнявшая тело жизнью, уходит из нее...

— Не надо, не надо... — пыталась противиться Джинни, но чьи-то руки сжимали ее, прижимали к кровати, и ее окутывала непроглядная бархатная темень.

Джинни проснулась и рывком села на кровати. Воздух в комнате был холодным, как лед.

Она забыла подложить угля в камин. Но нет... Было что-то еще. Окна в комнате были распахнуты настежь, и в них заползал молочный туман, клочьями поднимавшийся от океана.

Медленно, покачиваясь от слабости и головокружения, она встала с постели. Ее нога была вся в крови, просочившейся через повязку, и боль была гораздо сильнее, чем раньше. Джинни тряхнула головой, стараясь прогнать все еще цепко державший ее сон. Пошатываясь, она подошла к окнам.

Ветер задул занавеску, и та легко затянулась вокруг шеи. Джинни раздраженно откинула ее в сторону и шагнула вперед.

Внезапное осознание того, что она делает, пришло в тот момент, когда старые деревянные доски уже прогнулись под ногой. Одной ногой Джинни была на балконе, другой все еще стояла в комнате.

Она осторожно, но быстро отступила назад, чувствуя, как холодок ужаса пробежал по спине. Стоило Джинни всей ногой ступить на балкон, она бы уже летела вниз на камни, оступившись так же, как и Сьюзан. Она представила на миг картину своего падения.

С колотящимся от ужаса сердцем Джинни захлопнула окна, доходившие до самого пола.

«Но ведь они были закрыты...», — думала Джинни. Она всегда проверяла окна перед сном. И сегодня ночью тоже...

«А может быть, забыла...»

Джинни так устала под вечер, и ее так клонило ко сну. Может, она просто не обратила внимания? Она покачала головой, — ей все равно не вспомнить, как было в действительности. Но конечно же! Она наверняка забыла, раз теперь они оказались открыты: ведь открыться сами собой окна не могли...

Разве что...

Джинни начала внимательно рассматривать окна, как будто они могли дать ей ответ, который подсознательно сидел в голове.

От шороха, донесшегося со стороны холла, Джинни подпрыгнула. Она судорожно зажала рот, чтобы не закричать. Из коридора, примыкавшего к холлу, слышался приглушенный звук мягких шагов.

Шаги затихли прямо у ее двери.

Онемев от ужаса, Джинни посмотрела на дверную ручку. В бледном свете луны, проникавшем сквозь полупрозрачные шторы, она увидела, как ручка медленно повернулась. Раздался тихий скрип, и дверь отворилась.

Пол Лэнгдон сначала бросил взгляд на кровать, потом, приподняв над головой лампу, посмотрел на Джинни. Их глаза встретились, и Джинни вздрогнула. Взгляд Пола не предвещал ничего хорошего.

— Вы выходили из своей комнаты? — спросил он угрожающим тоном.

— Нет, — ответила Джинни и покачала головой. Она проговорила это так испуганно, что даже сама заметила это.

— У Варды была открыта дверь.

Джинни не нашла, что сказать в ответ. Она снова покачала головой.

— Мне снился какой-то кошмар, — сказала она, думая, что нужно как-то объяснить Полу, почему она не в постели.

— С вами все в порядке?

— Да, да, спасибо. Только вот... У меня потух камин. Я как раз собиралась заново разжечь его.

Пол опирался рукой о косяк двери. Он молча отнял руку и посмотрел на свои пальцы. Джинни заметила, что они вымазаны чем-то красным. Пол поднес лампу поближе, и она увидела такие же пятна, оставшиеся на косяке.

Джинни посмотрела на свою ногу. Ее рана опять начала кровоточить, пропитывая повязку. На руках Джинни тоже была кровь.

Пол наконец вошел в комнату и мягко притворил за собой дверь. Подойдя к Джинни, он сказал:

— Сядьте сюда.

Он подвел ее к стулу, стоявшему напротив камина, подошел к кровати и снял одеяло, чтобы она смогла укрыться, а затем быстро и умело сложил дрова и разжег огонь.

Когда пламя разгорелось, Пол выпрямился и сказал:

— Сидите здесь и ждите меня. Я принесу вам бинт, чтобы сменить повязку.

Не дожидаясь ответа, он бесшумно вышел из комнаты.

Через несколько минут он вернулся, принеся с собой воду и бинты. Став на колени, Пол снял с ноги Джинни старую повязку и бросил ее в огонь, затем вымыл и умело перевязал рану. Его прикосновения были удивительно осторожными и нежными. Они оба не проронили ни слова.

Когда Пол закончил перевязывать, он снова встал.

— Вы себя нормально чувствуете? — спросил он.

Джинни хотела сказать, что ей страшно. Она позволила себе помечтать о том, чтобы расслабиться, прильнув к нему, согревшись о его плечо. Но внезапно поняла, что не может сделать это. Как она могла сказать ему, что ее одолел страх, если Пол Лэнгдон сам был для нее воплощением этого страха.