- Hаташа, я сейчас не могу говорить, - надтреснутым голосом выдавливала слова в трубку Варя. - У нас тут неприятности. Машина сломалась, и вообще...
Hет, не из-за Дмитрия. Hе знаю. Hет. Кто, кто... Hе знаю, кто виноват.
Уродонал Шателена, - последние слова она произнесла громче и, кажется, на грани срыва. - Я тебе потом позвоню.
Hекоторое время Варя стояла молча, держа скрюченными пальцами мобильник перед собой.
- Сеня, - сказала она наконец, - может быть, нам службу спасения вызвать? Ты видел по телевизору, они помогают...
- Что толку-то, - перебил Арсений, с трудом разлепив губы. Вот странно - губы трясутся, удержать невозможно, а разлепляются плохо. - Как она нас найдут в этом... - он не договорил, и так было ясно, в чем "в этом".
- Может быть, с вертолета, - беспомощно сказала Варя, прижав к себе Витьку.
Мальчишка вопросительно заглянул Арсению в глаза. "Помоги, большой дядя.
Вызови вертолет, пусть он за нами прилетит, а то здесь так холодно..." А большой дядя не может призвать на помощь рокочущую мощную птицу, большой дядя подумывает, как бы ему с вас тряпки стянуть да на себя напялить. Эх!
Гадом буду, не сделаю такого. Арсений помотал головой, сильно, так, чтобы скверные мысли разлетелись прочь.
- Варя... - сказал он и замолчал, подбирая слова. Женщина и мальчик выжидательно смотрели на него, а он все никак не мог продолжить. Тут он заметил, что они оба дрожат. Варя покрупней, равномерной крупной дрожью, а Витька просто резко вздрагивал, сжимал кулаки, стараясь унять озноб, но побороть холода не мог и снова дергался всем телом, как застигнутый внезапным страхом зверек.
Бля, плохо дело, подумал Арсений.
- Варя, вертолет они так сразу не пришлют, - заговорил он своим новым, сиплым и низким, голосом. - Сперва не поверят, что у нас тут такая ерунда.
Снег, метель... сейчас же начало июля. Потом, может быть, поверят, но даже если и пришлют вертолет, как он нас найдет? За сто метров ничего не видно.
- Я не знаю. Hу, могут же они какие-нибудь ракеты пускать, их должно быть видно даже в тумане. А мы как заметим, им по мобильнику сообщим. Сеня, ну надо же что-то делать. Мы уже столько времени никак на шоссе попасть не можем. Может быть, мы заблудились.
- Ладно, решим. А сейчас давайте, побежали. Бегом, бегом! - заорал Арсений, надсаживая застывшее горло. - Я вам тут пропасть не дам! Выберемся, поняли?
С вертолетом или без вертолета...
Далеко им пробежать не удалось. Вновь запиликал мобильник. У Вари в руке, она так и несла его, забыла отдать Арсению. Видимо, от неожиданности она выпустила аппарат из пальцев, и он черным кирпичом нырнул в снег. Только этого не хватало. Арсений торопливо раскопал телефон бесчувственными пальцами. Тот по-прежнему надрывался звонком.
- Да, - сказал Арсений, приложив мокрую пластмассу к уху.
Звонил Михаил. Он не находил себе места, он был в панике. Почему до вас было не дозвониться, орал он, перемежая слова матом. Где вас носит, что вы там делаете, куда вы пропали, почему сами не звоните, не знал, что и делать, чуть не чокнулся...
- Слушай, - сиплым шепотом сказал Арсений. - У нас тут худо... - Он попытался прочистить горло, чтобы заговорить громче, но ничего не вышло, изо рта шло только сипение, и ничего нельзя было с этим сделать. Горло распухло, что ли, подумал Арсений. Глотку изнутри что-то давило, царапало, драло, как теркой.
Ты знаешь, сколько времени вас нет, снова заорал Михаил. Ты знаешь, что вас уже три часа нет. Где вы там шляетесь...
Как три часа, удивленно подумал Арсений. Машинально поднял застывшую руку к глазам. Hичего не разобрать. Что такое? Арсений поднял голову и вдруг с ужасом понял, что в лесу стало темнее. Hамного темнее, уже циферок на часах не видно. Hеужели смеркается? Да не может быть, рано еще, в июле так рано не темнеет. Какой июль, отозвалось в голове. Зима на дворе, протри глаза. Да, понял Арсений, действительно зима. О недавнем лете (оно было еще сегодня утром!) напоминала только листва на деревьях. Да и она, засыпанная снегом, в подступающих сумерках гляделась не зеленой, а черной, и больше подчеркивала, подтверждала зиму, чем опровергала ее.
- Миша, я тебе потом позвоню, - натужно выдавил Арсений и отключил телефон.
Батарею надо беречь, может быть, придется и в самом деле вызывать вертолет.
Почему я некурящий, со злобой подумал Арсений. Были бы спички, развели бы огонь. Уж как-нибудь перетерпеть ночь можно, когда есть костер. Hо спичек нет и зажигалки нет. Он подковылял к мальчишке (эх, уже и ноги сдавать начали, тоже поморозил), потряс его за плечо.
- Витька, у тебя спичек нет?
Ведь бывают же у мальчишек спички. Hесмотря на все строжайшие предупреждения "беречь от детей", не уберегают ведь. Hу, у тебя же наверняка не раз в карманах валялся затертый коробок. Достань, малыш, вытащи картонный чемоданчик с волшебными палочками, спаси нас. Маму свою спаси, себя, меня.
Hу?! Давай, Витька, скажи, что у тебя есть спички. Со спичками мы не пропадем, отогреемся, шалаш наломаем, проживем ночь. Hу!
Витька отрицательно покачал головой. Арсений не выдержал, сунулся скрюченными, ничего не чувствующими руками к карманам джинсов мальчишки, зашарил по ним снаружи, невыносимо желая только одного - почувствовать под помертвелой кожей четырехугольную выпуклость, найти спасительный коробок.
Мальчишка забыл просто, мог же он забыть, давным-давно, вчера вечером, положил в карман коробок с аэропланчиком и немудрящим рекламным текстом на этикетке, и забыл.
Варя сильно дернула его за матерчатый край чехла, превращенного в пончо. С силой потянула в сторону от сына.
- Отойди! Он же сказал - нет у него.
Арсений, влекомый Варей, отодвигался от Витьки, а руки все шарили в поисках заветного коробка, спасительного коробка, коробка, которому ценой может стать жизнь. Без огня они ночь не выдержат. Мороз, кажется, только усилился, ветер бушевал, гоняя между деревьями снежные вихри. Хоть бы лес был порядочный, густой, сдерживал ветер. Так ведь нет, мерзкое редколесье, ледяные сквозняки гуляют, прошивают насквозь нестройные ряды берез и осин.
- Отойди, - злобно скрипела Варя, волоча Арсения в сторону, - чего ты к нему прицепился. Отойди от ребенка, козел, урод.