— Ганс.., возьми рыжего кота.

— Что?!

— Когда, во имя Санктуария, ты будешь подниматься вверх по шелковой веревке, Ганс, захвати с собой рыжего кота.

Уставившись в пустоту, Ганс машинально прижал к себе девушку. Да проклянут меня боги, весь Санктуарий знает, что я собираюсь сделать, и все дают мне советы! Если это будет продолжаться, я нагружусь так, что не смогу забраться даже в кровать!

Правда, в душе он знал, что это не так; о его предприятии знали только двое, девочка через колдовство, а Мигни — потому, что на нее нашло озарение. Видение С'данзо. Ганс припомнил коричневый горшок; в этот момент девушка очнулась.

— О, что я делаю — мне же нужно бежать домой, так много дел.

А Гансу нужно в «Кабак Хитреца». Девушка повернулась и стремительно убежала. Тяжело вздохнув, Ганс почесал нос и, чувствуя легкое головокружение, отправился за котом.

Через некоторое время глазами, похожими на два угасающих уголька, он смотрел на Ахдио.

— Авдио, мне…

— Гансер! Верховный бог Ильс и Шальпа, Гансер! Я хотел повидаться с тобой! Ты не поверишь тому, что случилось в тот вечер после того, как вы трое ушли! Старина Нотабль забрался на стол и вылакал все пиво из твоей кружки, какое только смог, а затем начал вопить и скрести когтями, чтобы я помог ему достать остальное! А до кружек тех двоих даже не дотронулся! Что ты сделал с котом — ты, часом, не колдун, Ганс?

— Ахдио, — повторил Ганс, словно ничего не слышал. — Мне нужен Нотабль. Только на эту ночь. Пожалуйста, Ахдио. Он мне нужен.

— Гансер, но этот кот.., ни за что…

И осекся, увидев, как кот подошел к Гансу и стал тереться о его обутую в мягкий сапог ногу.

Итак, Шедоуспан, поднимаясь по стене, нес кота в непроницаемом для когтей и зубов мешке на груди, флягу, жезл (он верил, что колдовской) и лук со стрелами за спиной. Кот был тяжеловат, а Ганс не привык носить тяжести. Однако груз за спиной помогал удерживать равновесие, и Нотабль вел себя спокойно и тихо. Кот не тяжелее эмалированного коричневого горшка с крестиками, сказал себе Ганс и начал подниматься. А потом спускаться. Наконец сквозь окно в виде звезды он взглянул в роскошную опочивальню, бывшие покои принца-губернатора, а теперь спальню самой бейсы. Она была пуста.

Ганс забрался внутрь. И, даже не осмотревшись, начал готовить путь отхода. Шелковая веревка, свисающая со шпиля, была далеко. Та, по которой он спустился, закреплена на верхней кромке стены. Но у него была еще одна — довольно длинный шнур. Привязав его к стреле, Ганс бросил на пол свободный конец. Затем, неуклюже вложив стрелу в короткий лук, прицелился, как умел.

Я могу сделать это. Не хочу втягивать эту чертову стрелу и стрелять еще раз! Я смогу! Выдох, вдох, выдох, поглубже. Натянуть.

Прицелиться. Оопс. Теперь…

Запела тетива, и стрела со свистом вылетела из окна, вытягивая шнур.

Высунувшись, Ганс сразу понял, что выстрел получился неудачным; стрела сильно отклонилась влево. О Тысячеглазый Ильс а вдруг внизу кто-нибудь заметил ее. Вдруг пучеглазый…

К счастью, ее увидел один из повстанцев, подошел к стреле, схватил веревку, поднял ее над головой и побежал, размахивая к тому месту, где ждали Кама и лучник. Я же знал, что у меня получится, с улыбкой подумал Ганс. Отвернувшись от окна, он пазвязал каменно-твердый мешок на груди. Беззвучно появившийся Нотабль пушинкой прыгнул на застеленную шелком и обложенную подушками кровать. Усевшись на ней, он осмотрел свою лапу и начал облизывать ее.

Великолепно, подумал Ганс, решив, что Мигнариал все же неопытная С'данзо и не может быть права все время. Теперь придется тащить этого дурацкого кота вниз… Вспомнив о Мигни, Ганс подумал о Лунном Цветке, и слезы навернулись ему на глаза.

Сердито смахнув их рукой, он увидел две вещи, которые поразили его.

Первой был не жезл бейсы, а ее корона, сделанная из чистого золота свернувшаяся змея с изумрудами вместо глаз, с крупинками кораллов, рубинов и изумрудов, сверкающими на теле. Несомненно, золотая змея гораздо ценнее для НФОС, чем простой жезл. Вторая змея была настоящей.

Бейнит, догадался он. Мерзкая тварь с укусом, убивающим за минуту или даже меньше — и никакого противоядия. К тому же наверняка ученая — змея-сторож. Она лежала на ковре футах в четырех от Ганса и смотрела на него.

О Боже, подумал Ганс, я погиб!

На самом краю постели, менее чем в двух футах над змеей, выгнув спину, зашипел Нотабль. Змея повернула голову на шум.

Кот издал зловещий гортанный рык. Бейнит изогнулась дугой, а Нотабль вновь зарычал. В ответ змея зашипела так громко, что Гансу показалось, звук этот поднимет на ноги всех немигающих рыбоглазых стражников с мечами за спиной. Скользя ногой по полу, он отступил назад и чуть в сторону. Двигаясь медленно, как никогда в жизни, достал из-за пояса метательную звезду. Бейнит уловила движение и мотнула головой в его сторону.., но Нотабль с тихим ворчанием ударил лапой по ее хвосту. У змеи сдали нервы, и она метнулась в ближайшее спасительное убежище — мешок, в котором Ганс принес сюда кота.

Вор быстро перекрутил горловину мешка, еще и еще раз, туго перевязав ее. Даже червь теперь не смог бы выбраться из мешка, но Ганс не успокоился. Он вытряхнул подушку из полосатой атласной наволочки и бросил в нее мешок. Тот как раз подошел по размеру. Красным кушаком он обмотал наволочку так туго, как не завязывал ничего в жизни.

— Напомни мне захватить это с собой, — пробормотал он коту, спеша к короне бейсы.

Нотабль ничего не ответил, уставившись на мешок и хвостом изображая встревоженную змею. Ганс вытряхнул другую подушку из наволочки, на этот раз темной, и с улыбкой швырнул туда корону, стоящую выкупа принца или даже всего этого презренного городка под названием Санктуарий. Завязав и этот шелковый мешочек, вор крепко-накрепко прикрепил его к своему поясу.

— Нотабль, — позвал он, осторожно беря наволочку с мешком из пропитанной кожи, которая, как постоянно заверял он себя, была такая твердая и прочная, что способна выдержать удар кинжала, — нам пора идти. Боюсь, больше тебе не удастся прокатиться в этом мешке. Змея сослужит службу Зи… Санктуарию.

Есть какие-нибудь мысли по поводу того, как ты уберешься отсюда?

Нотабль ответил ему несвойственным для себя «мурр».

— Это, — заметил Ганс, — совершенно глупый ответ. На-ка вот.

Отстегнув от пояса фляжку, он налил пиво в ранканскую чашу великолепной чеканки, видимо, раньше принадлежавшую принцу. А потом в сводящем с ума нетерпении переминался с ноги на ногу у окна, пока кот неспешно лакал пиво, словно у него впереди была целая жизнь.

Где-то «через месяц» Нотабль закончил и огляделся вокруг глазами, похожими на черные горошины. Деланно тщательно облизал рот и принялся за усы.

— Я восхищен, — сказал Шедоуспан. — Но я ухожу.

Сказав «мяу» приторно-сладким голосом, Нотабль снова пустил свой язык вокруг разинутого зевающего рта. Скорчив рожу, Ганс начал выбираться из окна, вспомнив, обернулся и швырнул вырезанную из дерева змееподобную штуковину на пол. Упав в футе от Нотабля, она покатилась по полу. Стремительно проскочив мимо Ганса на подоконник, Нотабль оглянулся.

— Посмотрите-ка на него. Храбрейший кот в мире выстоял против настоящей змеи и испугался маленькой пал…

Палка засветилась, резное дерево зашевелилось… Мурашки побежали по спине Ганса, когда палка изогнулась. Скользнув по полу, она забралась на постель и спряталась там в темном укромном месте: под расшитым шелковым покрывалом бейсы.

— Пора выбираться из этого проклятого города, — пробормотал Ганс и, извиваясь, словно песчаная гадюка, вылез из окна, закрепив конец шнура на поясе. Ему придется подняться по шелковой веревке на самый верх стены из красного камня, чтобы по шнуру, закрепив его свободный конец, спуститься через двор со стены на Прецессионную Дорогу, где Кама и ее друзья должны были держать конец со стрелой.

По пути на стену Нотабль обогнал его. Ганс с завистью посмотрел на кота, жалея, что не может так же лазить по стенам.