Еще более громоздкими и неуправляемыми, чем ДСТ, были паромы «Райноу» и баржи, которые состыковались и буксировались ДКТ. На них перевозились грузовики, джипы, бульдозеры и другая тяжелая техника.
Американское военное транспортное судно «Бейфилд» служило штаб-квартирой для генерал-майора Реймонда О. Бартона, командующего 4-й пехотной дивизией. Палубы флагманского корабля битком набиты солдатами и матросами. Среди них выделялся заместитель Бартона – бригадный генерал Теодор Рузвельт. Он держался спокойно, уверенно, старался воодушевить войска. Ветераны 4-й дивизии хорошо помнят эту встречу с самым пожилым десантником, идущим в бой в день «Д». Генерал запел и попросил всех к нему присоединиться. Вот как описывает этот эпизод лейтенант Джон Роберт Льюис: «Во время перехода через пролив мы собрались на палубе «Бейфилда» и пели «Боевой гимн Республики» и «Вперед, солдаты-христиане». Особенно грустно звучали слова: «Бог умер, чтобы сделать людей святыми, а мы умрем, чтобы сделать их свободными».
Джозеф Донлан, радист «Бейфилда», подумал тогда, что как раз в эти минуты его однокашники сдают выпускные экзамены. Если бы он не пошел на флот, то сейчас был бы вместе с ними.
На ДКТ 530 в рубку к капитану Антони Дьюку поднялся матрос Джини Сайзмор. Еще перед отплытием из Англии он сказал Дьюку: «Мне всего пятнадцать лет, капитан. И я не хочу умирать». (Когда Джини брали на военную службу, он утаил свой настоящий возраст.) Дьюк ответил:
– Ничего, Сайзмор. Все равно тебе придется пойти с нами.
– Капитан, мне страшно, – снова заявил матрос. – Отпустите меня на берег. Сейчас же!
– Мне жаль, – ответил Дьюк, – но все, что я могу сделать для тебя, это приказать, чтобы ты появлялся на мостике каждый час. Тогда я буду знать, как твои дела, а ты сможешь проверить, как идут дела у меня».
Сайзмор так и поступил и чувствовал себя отменно.
ДКТ 530 держал курс на побережье «Золото» и шел вторым во флотилии из 12 кораблей. Дьюк распорядился снять аэростат заграждения. Канаты раскачивались на ветру и могли зацепить кого-нибудь из команды. Освободились от аэростатов и капитаны других ДКТ.
Дьюк вспоминает: «Господи, как я поражался той силе, которая накатывалась на Нормандию. Море затмил нескончаемый, бескрайний строй кораблей».
Несмотря на ветер и штормовые волны, тысячи больших и малых судов продвигались к берегам Франции почти в соответствии с графиком и без каких-либо крупных столкновений, Это, по словам адмирала Морисона, казалось настолько невероятным, что наводило на мысль о «божественном предназначении».
Против такой мощи немцы могли выставить горстку канонерок, несколько подводных лодок, торпедных катеров и больше ничего. В Первой мировой войне Германия соперничала с Великобританией на морских просторах. К 1944 г. она располагала лишь тремя кораблями, превосходящими эсминцы, – крейсерами «Принц Евгений», «Нюрнберг» и «Эмден», но все они в день «Д» пребывали в портах.
В 23.00 «Невада» в сопровождении американских крейсеров «Куинси», «Таскалуса» и британского «Блэк Принс» покинула «Площадь Пиккадилли» и взяла курс на юго-юго-восток к «Юте». В 2.30 линкор занял позиции в 11 милях от берега. «Когда мы приближались к месту назначения в заливе Сены, – говорит лейтенант Росс Олсен, – у нас возникло ощущение, что мы подкрадываемся к немцам. Мы даже стали шепотом разговаривать, боясь, что они нас услышат, хотя, конечно, это было невозможно. Мы бросили якоря, и раздался оглушительный грохот цепей, скользящих через клюзы». Олсен был уверен, что уж этот шум немцы непременно услышат. Вскоре якорные цепи заскрежетали на других кораблях возле «Юты» и на остальных четырех участках побережья Нормандии.
Немцы же ничего не слышали и ничего не видели. Еще до полуночи в проливе растянулись караваны кораблей, шедших настолько плотно, что из них образовался чуть ли не мост между островом Уайт и Нормандией. В 2.00 первые суда вошли в транспортную зону. Тем не менее германские радиолокаторы не зафиксировали какие-либо передвижения в море. Отчасти это можно объяснить немецкой беспечностью, но в гораздо большей степени – эффективностью воздушных бомбардировок, уничтоживших или повредивших гитлеровские радарные установки. Союзническая авиация сбрасывала также «окна» – полосы из фольги, которые высвечивали сотни отражений на экранах немецких локаторов. Адмирал Кранке отменил патрулирование торпедных катеров из-за отвратительной погоды: все они находились в гаванях Гавра, Уистреана и Шербура.
В 3.09 немецкий радар наконец заметил флот. Кранке незамедлительно приказал береговым батареям приготовиться к отражению нападения. Адмирал выслал навстречу противнику торпедные катера и два тральщика, оснащенных пушками. В 3.48 они уже были в пути.
На американских транспортных судах коки кормили солдат сандвичами с колбасным фаршем и кофе. Англичане предложили десантникам такой завтрак: яичницу (плавающую в жире) и глоток рома. Капитан-лейтенант Б. Т. Уинни (британские ВМС), комендант высадки войск на участке «Золото», изумился, когда в кают-компании «Эмпайер Аркебас» стюарды в белых перчатках поднесли офицерам меню.
Начиная с 1.00 на ДКТ зазвучали боцманские свистки: «Слушайте все! Командам занять боевые посты!» Матросы и офицеры разбежались по своим местам. Вновь свистки: «Слушайте все! Войскам приготовиться к высадке!» Солдаты забрались в ДССПЛС и другие десантные суда. Последняя команда: «Слушайте все! Войска – на воду!» Заработали шлюпбалки, катера медленно опустились на морские волны.
Британское транспортное судно «Эмпайер Джавелин» доставляло к побережью «Омаха» 1-й батальон 116-го пехотного полка 29-й дивизии. Шлюпбалка застопорилась на полчаса, и судно зависло у борта прямо под сливным отверстием. «Такого на английских кораблях не случалось с 1776 года, – рассказывает майор Том Даллас, командир батальона. – Нам казалось, что вся команда уселась в гальюнах. Мы кричали, но тщетно. На нас лились потоки, окрашенные в канареечный, желто-коричневый, зелено-оливковый цвета. Мы ругались, проклинали все на свете, смеялись, а вонючий ливень не иссякал. Когда начался штурм берега, мы все были в дерьме».