В 1944 г. вермахт оказался в крайне сложном положении. Он располагал превосходящими танковыми силами. Но им недоставало горючего. Вследствие того, что союзники разбомбили нефтяные скважины в Румынии, Германия испытывала острейшую нехватку топливных ресурсов. Во Франции это означало значительное сокращение танковых учений. Что касается пехоты, то вермахт 1944 г. напоминал кайзеровскую армию 1918 г. Она снабжалась по железной дороге или конным транспортом, а солдаты должны были передвигаться на своих двоих. И в организационном отношении, и в смысле тактики и стратегии предстоящей операции немцы готовились к сражению по образцу 1918 г ., а «Атлантический вал» представлял собой копию траншейной системы времен Первой мировой войны.
И все-таки, несмотря на неадекватное обеспечение, германские пехотные дивизии могли обрести большую мобильность, если бы они регулярно проводили учения. Но Роммель настолько увлекся идеей создания железобетонных укреплений и вколачивания бревен, что заставил всех солдат строить береговые заграждения. Когда кто-то из его подчиненных попытался напомнить фельдмаршалу о полезности военных маневров, Роммель заявил:
– Я требую прекращения любых учений и приказываю, чтобы все занимались сооружением оборонительных укреплений на пляжах. Именно на побережье решится исход битвы, причем в течение первых 24 часов.
Даже подразделения 21-й танковой дивизии, расположившейся вокруг Кана, заставили трудиться над созданием «спаржи Роммеля».
В марте, когда весеннее таяние снегов застопорило действия немецких армий на Восточном фронте, Гитлер начал перебрасывать войска на Запад. Роммель направлял их туда, где они больше всего были необходимы. На Котантене появилась новая дивизия, 91-я, считавшаяся достаточно мобильной, и 6-й парашютный полк, которым командовал полковник Фредерик фон дер Хейдт, ставший легендарной личностью после боев на Крите. Его полк был элитным и полностью состоял из добровольцев. Средний возраст парашютистов составлял 17,5 года (по сравнению с 36 годами в 709-й пехотной дивизии на Котантене). Прибыв в Нормандию, полковник поразился убожеству вооружений и снаряжения: они словно были собраны со всех стран, побывавших за последние 30 лет в немецкой оккупации. В его полку имелись четыре вида гранатометов и семь типов легких пулеметов.
Еще раз Хейдт пришел в изумление, когда ему показали одну бумагу и попросили ее подписать. Это было послание от самого Гитлера. В нем фюрер требовал от всех командиров письменного заверения в том, что, когда начнется вторжение, они будут до конца оставаться на своем посту и сражаться за каждый дюйм захваченной земли. Хейдт отказался поставить свою подпись под документом, а командующий корпусом просто пожал плечами.
К маю Роммель развернул на Котантене три дивизии: 243-ю, 709-ю и 91-ю. На Кальвадосе побережье «Омаха» обороняла 352-я дивизия, а район высадки британских войск – 716-я. Вокруг Кана расположилась 21-я танковая дивизия.
Но эти силы не могли решить главную задачу. Вся грандиозная работа по сооружению железобетонных укреплений и траншей вдоль берега имела одну цель: сдержать натиск противника и до завершения дня «Д» начать танковое контрнаступление. Располагая лишь одной танковой дивизией на всю береговую линию Кальвадос – Котантен и двумя – на пространстве от Гавра до Голландии, Роммель фактически был не в состоянии предпринять контратаку. Не дав Роммелю право распоряжаться всеми танками, Гитлер лишил его и возможности маневра. В подобной ситуации другой, менее упорный командующий предпочел бы действовать так, как к тому принуждают обстоятельства. Но только не Роммель. Он продолжал придерживаться избранной им стратегии, которая, даже по его собственной логике, была обречена на провал. Армиям вермахта предстояло потерпеть поражение не столько из-за воздушного и морского превосходства союзников и диверсий Сопротивления, сколько из-за произвола, царившего в руководстве Третьего рейха.
Но предположим, что Роммелю удалось бы убедить Гитлера, и в его подчинение перешли бы все бронетанковые дивизии на Западном фронте. Допустим, что он развернул бы одну танковую дивизию в Байе, а другую – в Карантане (как предлагал генерал Бейерлин, командующий дивизией «Лер»). Допустим даже, что Роммель в день «Д» предпринял бы при поддержке танков контрнаступление на «Юте», «Омахе» и «Золоте». Конечно, это обострило бы ситуацию во время высадки союзнических войск и привело бы к большим жертвам.
С другой стороны, во что бы такая акция обошлась вермахту? Экспедиционные силы наладили на побережье эффективную сеть коммуникаций, включая системы наведения огня. Американская и британская корабельная артиллерия при поддержке канадских, норвежских, польских и французских судов уничтожила бы любой оказавшийся на виду танк. Короче говоря, главный замысел Роммеля – остановить наступление противника непосредственно на берегу – был ошибочен. Как совершенно правильно считал Гудериан, выдвигать танки под прямой обстрел морских орудий – безумие. В Сицилии и затем в Салерно немецкие танки смогли прорваться через передовые линии союзников к самому побережью. И здесь их прямой наводкой расстреляли эсминцы. Но Роммель не воевал ни в Сицилии, ни в Салерно.
Рундштедт рассуждал верно: для немцев лучше всего было отойти в глубь материка (как это делали японцы на Тихом океане) и принять бой вне досягаемости корабельных орудий. Для этого требовалось создание глубоко эшелонированной обороны, как в Первую мировую войну. Если бы немцы вместо того, чтобы обустраивать «Атлантический вал», все усилия направили на сооружение оборонительных позиций в тылу, то они, возможно, продержались бы до зимы. Хотя, конечно, это вряд ли повлияло бы на исход войны: весной 1945 г. союзники могли предпринять сокрушительные бомбардировки Германии, а в августе сбросить атомную бомбу не на Хиросиму, а на Берлин.
И все же при таком ходе событий у Германии появилась бы возможность потянуть время. Длительная зимовка на берегах Сены или Соммы угнетающе подействовала бы на моральный дух войск союзников. С другой стороны, затяжка с открытием фронта на Западе могла побудить Сталина к достижению компромиссного мира с Гитлером. Немцы получили бы также шанс применить свое сверхсекретное оружие, прежде всего «Ме-262».