Где ползком, где короткими рывками, где укрываясь возле заграждений, сержант добрался до дамбы. Из всего отряда он смог найти живыми только шесть человек. Бэр пытался их приободрить. «Я старался держать себя в руках. Но сам трясся от страха, меня знобило, по спине струился холодный пот».

На соседнем катере рядовой Джон Робертсон из роты «Эф» склонился через борт. Кто-то крикнул:

– Не высовывайся, береги голову! Робертсон огрызнулся:

– Какая мне разница, от чего умирать – от морской болезни или пули.

Судно наткнулось на отмель. Рулевой-старшина заорал:

– Вон отсюда! Я ухожу в море!

Он опустил рампу. «Мы кинулись в волны, – вспоминает ветеран. – Вода доходила до плеч». На глазах у Робертсона от разрыва снаряда погиб лейтенант Хилскер, в клочья разнесло огнеметчика. Сгибаясь под тяжестью снаряжения, Джон добрался до прибоя и свалился: «Я просто лежал и думал, что делать дальше».

«Мне не пришлось долго размышлять, – говорит Робертсон. – С моря надвигался обвешанный понтонами «Шерман». Я должен был выбирать: ждать, когда меня раздавит танк, или прошмыгнуть под пулями и снарядами в укрытие. Не знаю, как мне это удалось, но я одним махом домчался до галечной насыпи, спасаясь от неминуемой смерти».

Сержант Уорнер Гамлетт из роты «Эф» сошел на берег и сразу же увяз в сыром песке под грузом снаряжения и промокшей одежды. Он слышал крики:

– Не стой! Беги прочь!

Сержант понимал: чтобы выжить, надо убираться с этого места как можно быстрее. Он уже чувствовал себя легкой мишенью. Гамлетт, спотыкаясь, рванулся вперед, увидел воронку, нырнул в нее и свалился прямо на рядового О.Т. Граймса[62] .

Снаряд упал в 10 м от Гамлетта. Взрывом вырвало из рук винтовку и сбило каску с головы. Сержант, усиленно работая локтями и коленками, вернул потерю. Он попробовал встать на ноги. Получилось. Гамлетт, укрываясь под заграждениями, пополз к галечной гряде: «Со мной рядом оказался совершенно юный солдатик, Гиллингем, побелевший от страха. Его глаза взывали о помощи».

«Я сказал, – вспоминает сержант, – Гиллингем, давай разделимся. Немцам легче попасть в двоих, чем в одного. Но он молчал. Я пошел дальше без него».

Между ними полыхнуло: «У Гиллингема оторвало подбородок. Он держал его в руке, когда бежал к галечной насыпи. Ему удалось добраться до гряды. Мы с Биллом Хоуксом вкололи ему морфин. Гиллингем жил еще минут 30».

Для «джи-айз» галечная гряда казалась тогда самым желанным местом на свете. Но, очутившись под ее укрытием, они увидели перед собой стену из колючей проволоки, за которой таилась не меньшая опасность. Десантники спрятались от пулеметного и винтовочного огня. Однако им было не избежать минометного обстрела. Они пытались пробиться через проволоку (лейтенант Уайз из роты «Эф» при этом погиб). Оставалась лишь надежда на идущие вслед эшелоны пехотинцев, у которых были удлиненные заряды «Бангалор» для прорыва проволочных заграждений.

Рота «Е» 116-го полка высадилась в стороне от выделенного ей участка. Она выгружалась не на «Изи-Грин», а между «Изи-Ред» и «Фокс-Грин» в километре от своего сектора и перемешалась с десантниками 16-го полка 1-й дивизии. Рядовой Гарри Парли, единственный, по его словам, уцелевший огнеметчик, приготовился к прыжку[63] . Он надул свой «Мей Уэст»[64] – спасательный жилет, проверил, на месте ли саперная лопатка, пистолет, фляга с зажигательной смесью, динамит и почти 40-килограммовое оружие.

«Когда катер коснулся берега и сбросил сходню, – рассказывает Парли, – передо мной разверзся ад. Слева и справа горели и тонули корабли. Я скинул с себя все лишнее и ждал, что будет дальше».

Парли спрыгнул в воду и тут же окунулся с головой: «Меня тянуло на дно. Я попытался отстегнуть огнемет, но он не поддавался». Кто-то из десантников ухватился за огнемет и вытащил Парли на прибой, где тот мог стоять: «Тогда я, нахлебавшись воды, утопая в песке и еле волоча ноги, побрел навстречу огненному хаосу».

До берега метров 200. По волнам хлестали пулеметные очереди, издавая звуки, похожие на те, что произносит человек, потерявший передние зубы. «До сих пор я не понимаю, – говорит Парли, – почему тогда не выкинул огнемет. Мне было бы намного легче». Он отстал: «Потом я пытался разобраться, почему меня не убили, хотя передо мной падали сраженные пулями солдаты. И сам себе ответил: немцы стреляли по тем, кто шел впереди. А я тащился последним. Получается, что меня спас мой ненавистный огнемет».

Настоящий ад ждал Парли у галечной насыпи: «Вокруг рвались минометные снаряды. Передвигаясь на всех четырех конечностях, ножами, а то и голыми руками мы пытались вырыть хоть какое-то углубление. Санитары уносили раненых. Перекричать гул канонады было невозможно. Нас практически парализовало. Каждый думал лишь об одном – как уцелеть».

«Чудовищность положения, в котором мы оказались, я понял, когда увидел, что нас высадили в другом секторе, а рядом со мной ползают парни, которых я раньше никогда не встречал. И ландшафт не тот, что мне демонстрировали в Англии. Я, лежа на животе, рыл окоп, чтобы уберечься самому и поставить огнемет. У меня ничего не вышло. Буквально под руками валялся брошенный кем-то «Браунинг». Но стрелять не в кого. Мишенью были мы».

Парли укрылся возле насыпи, «весь в страхе, тревоге и молитвах». Несколько раз он «смог совладать с собой и перетащить через мокрый песок тонущих в приливе «джи-айз». По словам Парли, для него это стало пределом храбрости. Однако, как оказалось потом, Парли ошибался.

Капитан Лоренс Мадилл, командир роты «Е», готовил своих людей к высадке. Сержант Уолтер А. Смит вспоминает: «Страшнее всего было сойти с десантного катера и кинуться на берег в поисках укрытия от вражеского огня. Капитан Мадилл приказал всем, кто еще способен двигаться, сбрасываться в воду. Я посмотрел на него: у комроты почти полностью оторвало левую руку».

Мадилл дополз до дамбы. И здесь выяснилось, что для одного из минометов нет боеприпасов. У капитана еще оставались силы, чтобы вернуться к морю за ящиком снарядов. На обратном пути его настигла пулеметная очередь. Умирая, он сказал: