Отвергая несправедливые возражения по поводу своего знаменитого "Слова о явлениях воздушных, от электрической силы происходящих"8, Ломоносов подчеркивал, что им истолкованы "многие явления с громовою силою бывающие, которых у Франклина нет и следу"9.
Отмечая отличие своей теории от взглядов американца, Ломоносов в то же время подчеркивал свое уважение к "славному господину Франклину" и указывал, что "все сие не того ради здесь прилагается, чтобы я хотел себя ему предпочесть"10.
Несколько позже новые идеи о природе электрических явлений изучались и популяризировались в России в сочинениях одного из крупнейших физиков XVIII в. академика Ф. У. Т. Эпинуса, установившего связь "электрической силы с магнитною" и широко проводившего количественные расчеты по теории электричества. В своем капитальном трактате "Опыт теории электричества и магнетизма", вышедшем в конце 1759 г., Эпинус неоднократно ссылался на Франклина, а в посвящении своего труда писал: "Присущая телам сила, которую назвали электричеством, открыта лишь недавно и вряд ли уже достаточно исследована... Меня в высшей степени удовлетворяет предложенная Франклином теория этой силы... Однако я пришел к выводу, что мне удалось обнаружить в этой замечательной теории некоторые недостатки; поэтому я приложил усилия к тому, чтобы исправить их и, при помощи этих исправлений, так приспособить эту теорию, чтобы она была приведена к полнейшему согласию с явлениями"11. С поставленной задачей ученый справился блестяще. Значение трудов Эпинуса для развития идей Франклина иногда сравнивают даже со значением, которое в XIX в. имели работы Дж. Максвелла для развития взглядов М. Фарадея: в обоих случаях опыты и наблюдения самобытных гениев были математически обработаны эрудированными профессиональными учеными-физиками. Почти идентичную теорию электричества уже много лет спустя после Эпинуса выдвинул знаменитый английский ученый Генри Кэвендиш, который, как теперь стало известно, не только знал, но и, возможно, даже приобрел книгу петербургского физика в середине 1766 г. 12
Большое впечатление на Франклина и его коллег в Америке произвело известие о трагической смерти {26} Рихмана во время опыта с "громовой машиной". Уже 13 декабря 1753 г. в ответ на обращение Дж. Боудвина из Бостона Франклин подтвердил сообщение о смерти "несчастного джентльмена в С.-Петербурге" и впервые упоминал его имя - профессор Рихман 13.
5 марта 1754 г. в издававшейся Франклином "Пенсильвания газет" был перепечатан "отрывок из письма из Москвы 23 августа" об обстоятельствах смерти Рихмана и одновременно делался вывод, что все произошедшее лишь подтверждает "новую теорию молнии", в связи с чем в будущем могут быть спасены "многие жизни". В качестве участника эксперимента в отчете назывался "советник Ломоносов", что, по всей видимости, было первым упоминанием фамилии великого русского ученого в американской печати. Учитывая научную значимость отчета об обстоятельствах смерти Рихмана, редакторы нового собрания бумаг Франклина включили его в соответствующий том своей публикации и высказали предположение, что заключительный абзац отчета был написан самим Франклином 14.
Американским ученым, и в первую очередь Франклину, были хорошо известны труды российского академика Эпинуса, о которых они неоднократно отзывались самым лестным образом. "Член Петербургской академии наук Эпинус, - писал Франклин 29 мая 1763 г., - опубликовал недавно работу на латинском языке (in 4-to) под названием "Tentamen Electricitatis et Magnetismi", где он применил мои положения об электричестве для объяснения различных явлений магнетизма и, я думаю, сделал это со значительным успехом"15.
Учитывая интерес, который труд Ф. У. Т. Эпинуса мог представлять для американских ученых, Франклин переслал эту работу своему постоянному корреспонденту Э. Стайлсу и просил ознакомить с ней профессора Гарвардского колледжа Дж. Уинтропа, математическая подготовка которого позволяла рассчитывать, что он в полной мере оценит ее содержание. И действительно, Уинтроп нашел, что книга Эпинуса содержит "много интересных мыслей", а ее автор - "человек светлых идей, всестороннего и пытливого ума", работа которого проливает "новый свет на теорию магнетизма"16.
Огромное впечатление на современников произвели {27} сенсационные опыты И. А. Брауна и М. В. Ломоносова по замораживанию ртути (1759). Франклин считал, что установление факта замерзания ртути является "самым замечательным открытием" за последние годы. "Русские ученые, - писал Франклин, - нашли, что при самом сильном охлаждении ртуть переходит в твердое состояние и становится ковкой, подобно другим металлам. Следовательно, по всей вероятности, в том состоянии, в котором ртуть имеется, она является в действительности расплавленным металлом, плавящимся при меньшем нагревании, чем другие металлы"17.
Сообщение об опытах по замораживанию ртути появилось в трудах Королевского общества в Лондоне (1760), а затем было изложено в популярном английском ежегоднике за 1762 г. (The Annual Register). Именно из этого последнего издания об открытиях петербургских ученых стало известно в Америке. В бумагах упоминавшегося выше друга Франклина Э. Стайлса (в дальнейшем ректора Йельского колледжа) сохранилась пространная выписка об опытах по замораживанию ртути, осуществленных во время сильных морозов в С.-Петербурге в декабре 1759 г. 18 Первоначально Стайлсу не удалось повторить петербургские эксперименты, и в мае 1765 г. он решил обратиться со специальным письмом к Брауну 19, в котором интересовался подробностями опытов по замораживанию ртути. Еще ранее, в феврале 1765 г., через Франклина он попытался установить научные связи с Ломоносовым.
Письмо Стайлса на латинском языке, адресованное "прославленному господину Ломоносову, жителю Петербурга в России, члену Петербургской академии наук", сохранилось в бумагах Франклина в архиве Американского философского общества 20.
"Мне довелось прочитать в лондонской газете от 29 октября 1764 г., писал Стайлс Ломоносову, - что Вы верите в возможность найти путь из России в Америку через покрытые льдом моря и уже снарядили два судна, которые следующей весной после зимовки на Коле направятся к полюсу, чтобы заняться тщательным изучением северных областей. Весьма похвальное предприятие и поистине достойное естествоиспытателя! Я, в свою очередь, твердо убежден, что полярные области - это арктические моря, которые в зависимости от удаленности от побережья озаряются {28} либо полунощной Авророй, либо тропическим солнцем... Поэтому я радуюсь в предвосхищении того, что вашими исследованиями будет открыт путь через Арктику или, вернее, они подтвердят, что он существует"21.
Любознательный американец составлял в то время таблицы температурных наблюдений и в этой связи обращался к Ломоносову с просьбой прислать ему "все сведения относительно магнитных явлений и температур, записанных или вычисленных в полярных областях на суше и на море", а также недостающие "сведения о показаниях термометра в некоторых частях Российской империи". Стайлс просил, в частности, чтобы "подобные наблюдения были проведены в Петербурге, Москве, Казани, Тобольске и даже в Архангельске, на Коле, Камчатке и в Селенгинске". В конце своего письма Стайлс выражал желание узнать "показания термометра", снятые зимой и летом в тех краях, где, как утверждает ученейший профессор Эпинус, почва заморожена на глубину до 91 фута".
Ссылаясь на возможную переписку Франклина с Эпинусом и Брауном, Стайлс просил своего знаменитого друга стать посредником в пересылке послания в С.-Петербург или, во всяком случае, снабдить его отчетом о полярной экспедиции Ломоносова, если она будет осуществлена 22.
В ответном письме Стайлсу от 5 июля 1765 г. Франклин сообщал, что в ближайшее время направит Ломоносову предназначенное для него приложение, но русского ученого тогда уже не было в живых. Ломоносов умер 4 (15) апреля 1765 г., и это полностью исключало возможность своевременного получения им послания от Стайлса и Франклина. Вполне вероятно, что американский ученый, узнав о смерти Ломоносова, мог вообще воздержаться от пересылки письма в С.-Петербург, и это привело к тому, что подлинник (автограф) письма сохранился среди бумаг Франклина в архиве Американского философского общества в Филадельфии.