Через час, привлеченная настойчивыми автомобильными гудками, Лола выглянула в окно - прямо перед домом в шикарном новеньком автомобиле сидела Дикси, призывно махая ей рукой. Накинув жакет поверх домашнего платья с кухонным фартуком, толстуха сбежала вниз и остолбенела, с широко разинутым ртом. Зубы у Лолы торчали вперед, как штакетник развалившегося забора и сейчас её глянцево-шоколадное лицо отражалось в полированных боках автомобиля рядом с золотым, вытянувшемся в прыжке ягуаром.

- Красотища какая ! - она всплеснула руками, не решаясь занять место рядом с водительницей.

- Едем кутить. Только сними, пожалуйста фартук. А то ещё подумают, что ты работаешь у меня горничной. - Засмеялась Дикси, пребывавшая в отменном настроении.

Дорогая покупка бодрит. Бессмысленно - экстравагантный поступок поднимает тонус. А обладание роскошным автомобилем изменяет статус женщины.

Хозяйка "ягуара" не могла жить затворницей. Выезды, пикники, веселые путешествия по Европе - все было в её власти этим летом. А зимой, воспользовавшись новым знакомством, она снималась в Риме. Вначале в костюмной исторической ленте, потом в фильме о первой мировой войне. Деньги придавали уверенности в себе и Дикси стала думать о том, чтобы вернуть одну из проданных картин. Но вместо этого пополнила гардероб хорошими шубами, без которых преуспевающей актрисе просто не в чем появиться на людях.

Романы Дикси приобрели деловой характер. Она охотно подхватывала тон необременительной и пылкой "творческой партнерши" работавших с ней режиссеров, но упорно отклоняла предложения руки и сердца. Уж не брать же в мужья, в самом деле, какой-нибудь итальянский вариант незабываемого Курта Санси ?

Увы эти мужчины, блиставшие в свете софитов, неизменно теряли пыльцу со своих крылышек, перенесенные в атмосферу житейской реальности.

Приехав на пробы в Рим, Дикси снимала номер в средней руки отеле, вместо того, что бы стать хозяйкой комфортабельной виллы. Продюссер фильма предложил Дикси свой блестяще отреставрированный дом, свое потрепанное шестидесятилетнее тело и руку с обручальным кольцом. Она предпочла сохранить независимость, затягивая отказ до той минуты, когда, подпишет контракт на роль медсестры в очень серьезном, высокохудожественном фильме об итальянском Сопротивлении. Подпишет и заявит Кармино :

- Я так занята работой, что забываю решительно обо всем. Разве я что-то обещала тебе, милый ?

Чак Куин приехал в Рим из Голливуда, где безуспешно пробовал пробиться на экран. Сын фермера из Миннесоты со школьных лет бредил кино, оклеивая фотографиями актеров стены своей комнаты. Чарльзу повезло - он вымахал верзилой, имел широкую улыбку, излучающую простецкое обаяние и густую смоляную шевелюру, всегда казавшуюся небрежно всклокоченной. В армии Чак поднакачал мускулатуру и даже получил приз на конкурсе культуристов. Девушки, липнувшие к сексапильному

парню, как мухи на мед, подкрепили убежденность Чака, что он готов к завоеванию экрана. Но в Голливуде таких как он оказалось полным-полно белозубые копии Шварценеггера заполонили приемные всех киностудий. Один из киношников, проникнув неожиданной симпатией к застенчиво потевшему в своей армейской амуниции парню, отправил его с рекомендательным письмом в Рим к своему приятелю, набиравшему актеров для фильма из военных лет. Но и тут ничего не вышло. Приятель голливудского коллеги заявил, что уж лучше снимать настоящее бревно, чем бревно в форме капрала.

Послав его куда подальше, багровый от обиды парень выскочил из павильона, где проходили пробы. Денег у него хватало лишь на дорогу домой и хороший обед с сосиской и пивом. Конечно, оставалась надежда подзаработать - уверяли же, что в киномире полно престарелых богатеньких дам, ищущих кому бы отдать лишние монеты и свои перезрелые прелести. Войдя в пиццерию на территории студии, Чак воинственно огляделся, выискивая необходимую миллионершу.

- Эй, иди сюда ! - поманила его сидящая за столиком золотоволосая девушка. Чак повиновался, рассматривая её лицо, казавшееся знакомым. Впрочем, здесь, на территории "фабрики грез", все красотки могли оказаться звездами.

- Я тебя заметила там, в павильоне. Я пробуюсь на роль в этом фильме. - Девушка налила себе минеральную воду. Перед ней стоял начатый овощной салат и тарелка с ломтем горячей пиццы. - Закажи себе что-нибудь покрепче. Я же вижу - тебя вышибли. - Дикси. - Представилась девушка и Чак подумал, что ей не меньше двадцати пяти и что она решительно кого-то напоминает.

- Дикси Девизо. Ты, наверно, танцевал под "Берег мечты".

Чак подскочил :

- Вспомнил ! Ух ты ! "Берег мечты", "Королева треф" и ещё ... Он недоуменно замолк, соображая, сколько же лет той, в которую он влюбился ещё низкорослым тщедушным школьником.

- Не напрягайся. Больше ничего серьезного не было. И мне ещё не семьдесят лет. Всего навсего двадцать восемь. А тебе ?

- Двадцать один. Скоро исполнится, - покраснел он, отчетливо вспомнив, что не только танцевал под "Берег мечты", но и приобретал свой первый сексуальный опыт, глядя на портрет полногрудой "дикарки", едва прикрытой куском леопардовой шкуры.

Пока они жевали сосиски со спагетти в дешевом кафе, Чак смотрел в рот кинозвезде. А когда в завершении скромной трапезы та небрежно звякнула ключами своего новенького "ягуара", Чак аж поперхнулся жидким кофе. И перевернул подобно герою "Ночного ковбоя", бутылку кетчупа себе на гульфик. Захохотав, звезда быстро прилепила к аварийному месту бумажную салфетку, а парень покраснел до корней волос. Ох, какая же это была свирепая краска! Чаки не умел быть смешным и жалким, тем более, что ладонь красотки, прижатая к брюкам, обнаружила явную заинтересованность кавалера к даме.

- Придется подвезти. Боюсь, на улице тебя арестуют - здесь не принято мазать красным гульфик. Только у террористов. - Улыбнулась Дикси.

- У меня очень плохая гостиница, - соврал Чак, оставивший чемодан в камере хранения аэропорта.

- Я тоже живу далеко не шикарно. Но душ и горячая вода есть. Устроим хорошую постирушку.