– Да он просто свалился на меня, Новак, – стал оправдываться тот, что с поврежденным бедром. – Я ни черта такого не делал.

Я лежал в зарослях футах в двадцати от этой сцены и улыбался Я правильно рассчитал, что если на человека с шестифутовой высоты сваливается валун, то перелома костей не избежать. Таким образом, одного я вывел из строя начисто, и шансы мои возросли.

– У меня сломана нога! – закричал другой.

Новак спустился вниз и стал рассматривать его ногу, а я затаил дыхание. Если они обнаружат остатки петли, то поймут, что инцидент был не случайным. Но мне повезло – то ли леска порвалась, то ли Новак не заметил ее. Он выпрямился и начал ругаться.

– Не прошло и пяти минут, как мы здесь, а один из нас уже готов, а может, и двое, – заключил он. – Как твое бедро?

– Болит, черт бы его побрал. Мне кажется, что повреждена тазовая кость.

Новак еще проворчал что-то и сказал:

– Скоро придет подкрепление. Оставайся здесь с Бэнксом, попробуй наложить ему шину. А мы со Скотти отправимся дальше. Бойд с каждой минутой удаляется от нас.

Он выбрался на тропу и, сделав несколько выразительных замечаний о Бэнксе и его косолапых предках, кивнул четвертому:

– Пошли, Скотти. – И они удалились.

Мне предстояло действовать быстро. Когда они скрылись из глаз, я перевел свой взгляд на Бэнкса. Он стоял спиной ко мне, склонившись над товарищем, и рассматривал его ногу. Я вышел из укрытия, согнувшись, пробежал двадцать футов и ударил его своей дубиной. Не успев повернуться, он рухнул. У того, кто лежал, от ужаса округлились глаза. Не давая ему времени опомниться, я схватил ружье и ткнул дулом ему в лицо.

– Только пикни, и еще что-нибудь сломаешь.

Он закрыл рот и уставился, кося глазами, в круглую железную дыру перед ним. Я скомандовал:

– Поверни голову.

– А?

– Поверни голову, черт возьми! У меня мало времени.

Он повернул голову с неохотой. Я поднял выпущенную из рук дубинку и ударил его. Удар был недостаточно сильным, мне все же претило бить человека со сломанной ногой. Он обмяк и слабо замотал головой. Я не мог позволить ему закричать, пришлось ударить его вторично, на этот раз сильнее, и он отключился.

Я ощутил какую-то неприятную слабость. Мне пришло в голову, что если я буду вот так колошматить людей по черепу, в один прекрасный момент мне попадется кто-нибудь с тонкой костью, и я убью его. Тем не менее, мне приходилось рисковать. Я должен был как-то припугнуть этих парней, а этого, как я полагал, можно было добиться только будучи беспощадным.

Я вынул из штанов Бэнкса ремень и быстро связал его, соединив сзади его руки с ногами. Затем, захватив ружье, бросился за Новаком и Скотти. С тех пор как они ушли, прошло минуты четыре, не больше. Я должен был раньше, чем они, добраться до места, где тропа пересекала болотце. Я бежал как заяц, петляя между деревьями, и успел-таки вовремя. Тяжело дыша, я спрятался за деревом неподалеку от болотца.

Я услышал, как они идут: не так быстро, как прежде. У двух преследователей все-таки меньше уверенности, чем у четырех, даже если они вооружены. Как бы то ни было, они двигались медленнее. Новак шел впереди и первым увидел мои следы на болотце.

Он ускорил шаг и проскочил мимо меня. Скотти, не заметив, что так взволновало Новака, немного поотстал. Он и не увидел, как прикладом ружья я ударил его по затылку. Он упал, уткнувшись лицом в грязь.

Новак услышал звук падения и обернулся, но я уже взял ружье на изготовку и нацелил в него.

– Брось винтовку, Новак, – приказал я.

Он пребывал в нерешительности. Я похлопал ладонью по ружью.

– Я не знаю, какой здесь заряд, Новак, на зайца или на лося, но, если не бросишь винтовку, я это выясню на тебе.

Он разжал руки, и винтовка шлепнулась в грязь. Я вышел из зарослей высокой травы.

– Хорошо, теперь подойди поближе, только медленно.

Он вылез из болотца, чавкая грязью, на твердую землю. Я сказал:

– Где Вейстренд?

Новак ухмыльнулся.

– Скоро будет.

– Я надеюсь на это, – сказал я. И на лице Новака появилось озадаченное выражение. Я дернул ружье в сторону лежащего Скотти.

– Подними его, но не думай схватить винтовку, не то я снесу тебе череп.

Я отступил с тропы и наблюдал за тем, как он взгромоздил Скотти себе на спину. Он был крупный мужчина, почти такой же, как я, и Скотти для него не представлял серьезной тяжести.

– Хорошо, – сказал я. – Теперь пошел назад.

Я поднял ружье и безжалостно погнал Новака по тропе, не давая ему ни малейшей передышки, так что, когда мы присоединились к другим, он изрядно запыхался, чего я, собственно, и хотел. Бэнкс уже очнулся и, когда увидел Новака, открыл рот, чтобы заорать. Но затем в поле зрения его очутился я с направленным на него ружьем, и он закрыл рот, клацнув челюстью. Парень со сломанной ногой был еще без сознания. Я обратился к Новаку:

– Брось Скотти туда вниз.

Новак метнул на меня зверский взгляд, но сделал, как я сказал. Правда, он свалил Скотти довольно неаккуратно, и тот имел все основания быть в претензии, но, как я полагал, вина все равно будет возложена на меня.

Я сказал:

– Теперь сам спускайся, только не торопись.

Когда он оказался ниже тропы, я велел ему идти вниз, не оборачиваясь. За ним слез и я. Услышав это, Новак дернулся и обернулся, но, увидев, что я продолжаю держать его на мушке, затих.

– Так, – сказал я. – Теперь сними у Скотти ремень и свяжи его. Привяжи его руки к ногам. Но сначала вынь свой ремень.

Он расстегнул ремень и вынул его из штанов. В какой-то момент мне показалось, что он хотел бросить его в меня, но под дулом, направленным ему в живот, передумал.

– Теперь спусти штаны, – приказал я ему.

Он крепко выругался, но снова подчинился. Человек со спущенными штанами обычно не способен к решительным действиям, это слишком неудобно – проверено на опыте теми, кого заставали с чужими женами. Но Новак, надо сказать, был парень не из таких.

Он заканчивал связывать Скотти и вдруг бросился мне в ноги, пытаясь свалить меня. Но он не знал, что как раз в это время я приноравливался к тому, чтобы ударить его сзади. Подбородком он налетел на опустившийся вниз приклад, и это вырубило его.

Я проверил, как Новак связал Скотти, и увидел, что он, конечно, схалтурил. Я связал его как следует, затем быстро сделал то же самое и с Новаком. Времени до прибытия вертолета оставалось совсем мало. Взяв одно из ружей, я размозжил его приклад о скалу, а патроны забрал. Вдруг мне пришла мысль обшарить карманы Новака. Я нашел в одном из них свинчатку – короткую, но тяжелую, обшитую кожей дубинку с петлей для кисти. Теперь, если мне и дальше придется бить по черепам, я смогу это делать, пользуясь инструментом, специально для этого предназначенным.

Я положил ее в карман, конфисковал у Скотти бинокль и взял второе ружье. Вдали уже слышался шум приближавшегося вертолета, несколько запаздывавшего сравнительно с моими расчетами.

Достав клочок бумаги, я нацарапал на нем несколько слов: "Кто хочет получить то же самое, пусть продолжает преследование. Бойд". Вложив эту записку в рот Новака, я стал уходить вверх по холму.

Отойдя на безопасное расстояние, я залег в кусты и приготовился наблюдать в бинокль сцену встречи двух групп. Вертолет сел вне пределов видимости. Вскоре на тропе появились четыре человека и тут же наткнулись на мой маленький квартет. Я видел, как они замахали руками, а один побежал назад к вертолету. Слышать я ничего не мог, но догадывался, какие слова вылетали из их уст.

Новака приподняли, и он сидел, держась рукой за челюсть. Кажется, он не мог толком ничего сказать. Он выплюнул изо рта бумагу, и кто-то прочел ее. Ее пустили по кругу, и я заметил, как один из них нервно оглянулся через плечо. Проверив оружие, они поняли, что у меня теперь есть ружье.

После длительного обмена мнениями они соорудили носилки и унесли парня со сломанной ногой на прогалину. Никто не вернулся вновь, и винить их в этом было нечего. Я расправился в течение получаса с четырьмя из них, и это подействовало им на нервы. Никто не жаждал броситься в лес, чтобы получить там такой же прием. Или хуже.