Сытые, правда не пьяные, но с табаком, взвалив на плечи мешки, -мы двинулись на север по полотну железной {189} дороги. Затем, тут же, учитывая, что на нас будут смотреть из окон, свернули в лес и пошли оставаясь в поле их зрения, параллельно железной дороге. Двигаясь по полотну, мы слишком ясно показали бы наши следы.
Так шли мы около 2-х верст.
Чтобы окончательно замести следы, я сделал большую петлю. - Сначала вел на север, повернул на восток, затем на юг, здесь мы перешли в брод попавшуюся речку, снова пересекли железную дорогу и тогда, я взял курс на юго-запад, чтобы выйти на реку Кемь.
Легко шлось ночью после нашего ужина, несмотря на то, что у всех, кроме меня и Мальсогова, за плечами была ноша.
Мы отошли от железной дороги верст 10-12 и могли чувствовать себя в безопасности. Соблазн поесть и отдохнуть снова заставил Сазонова и Мальсогова заныть об отдыхе.
"Остановимся... Остановимся. Вот здесь". Привязывались они к каждому сухому местечку.
"Здесь совсем сухо", решили они, остановившись на маленьком холмике.
Дул северный ветер... Как я их не убеждал, что они сами сбегут отсюда, что надо выбрать защищенное от ветра место, они настаивали что здесь хорошо, что они были в партизанах, и умеют выбрать стоянку. Поэтому и в дневнике моем этот день замечен так:
20-го Мая: Налет на железной дороге. Дневка "партизанская".
Действительно, недолго мы простояли здесь... В захваченном чайнике сварили кашу, поели, попили... Но, несмотря на костер, было слишком холодно. Легли, но скоро вскочили и двинулись в путь.
Этот переход был очень труден. Сплошное "непроходимое" болото... Я подчеркиваю "непроходимое", потому что оно было действительно непроходимо летом.
Наше счастье, что мы шли в эту пору. В начале я не мог понять почему оно не затягивает совершенно. Я попробовал штыком и уперся во что то твердое. Попробовал в другом месте, штык уходил на то же расстояние. В чем дело? Оказалось, {190} что болото оттаяло только сверху, а на пол аршина вглубь - лед. Вот почему это "непроходимое" болото было проходимо.
Но все таки, в некоторых местах пройти его было нельзя. Мы шли, проваливались, с трудом возвращались обратно, делали обход, снова шли, опять проваливались и снова возвращались. Здесь я начал считать на "полезные" и "не полезные" километры которые нам приходилось проходить.
Дул холодный северный ветер. Мы были мокры по пояс. Было очень холодно. Наконец мы попали в лес. Но были уже так вымотаны, что не дотянули до утра и остановились ночью.
21 - го Мая. Ночевки "в лесу". Остановка в шалаше, вследствие выпада снега.
Немного поспав, мы вышли утром. Лес оказался небольшим, и скоро мы снова попали в болото. Этот день оказался еще труднее предыдущего. Болото было еще хуже, вода холоднее и северный ветер крепчал.
В середине дня стало очень холодно, несмотря на движение согреться было невозможно.
Шли мы страшно растягиваясь. - Впереди я и Мальбродский... Отставая от нас на пол километра, остальные...
Я решил сделать привал. Хорошо, что на этот раз я долго выбирал для него место и нашел защищенное от ветра. Мы развели большой, настоящий северный костер... Кстати, но приемам разведения костра, в России легко можно определить южного - степного и северного - лесного жителя.
Уроженец юга разводит костер из сучков, ковыряется с веточками и все время держит маленький огонь.
Северный житель начинает с двух - трех щепок, затем сразу наваливает на огонь поленья и сейчас же покрывает это целыми, стволами. Огонь у него не затухнет и через пять минут, дает настоящий жар. Таким он его и поддерживает.
Хотя среди нас и были большей частью жители не лесных губерний, но все таки огонь мы держали северный - горячий.
Сегодня нужно было его особенно поддерживать... Ветер крепчал и крепчал... Лес шумел... Собрались тучи... Стало темно... Начиналась вьюга...
Вот появились первые снежинки...
Мрачно лежали мы у костра... Все молчали... В головы {191} забирались неприятные мысли.-Что бы ни случилось, крыши, крова мы над собой не увидим... Нужно все перенести...
Вьюга усиливалась... Болото уже покрылось пеленой снега...
"Надо строить шалаш", предложил я моим спутникам.
Требовалась работа. Все устали. Нехотя, надеясь, что вьюга скоро кончится, принялись мы за постройку.
Построили навес и покрыли его еловыми ветками. Снег валил хлопьями. Быстро покрывались они белой пеленой.
Мы забрались в шалаш... Но увы, он не спас нас.., Недостаточно низкая температура, близость костра и наше дыхание растапливали снег и шалаш начал протекать...
С этого времени началось наше пятидневное сидение в снежной пустыне, под завывание вьюги, шум леса, с постоянно падающим снегом...
Это было тяжело... Очень тяжело... В моем дневнике оно помечено коротко:
Остановка в шалаше вследствие выпада снега.
22-го Мая. То - же.
23-го Мая. То - же.
24-80. Метель продолжается. К вечеру прекратилась.
25-го. Снегу на пол аршина.
26-го. Снег тает...
Одинокие, голодные, холодные, все время мокрые, сидели мы оторванные от всего мира... Давило сознание, что своими силами найти выход было нельзя... Можно было только ждать... А ждать было тяжело...
Первую ночь мы провели совершенно без сна. Усталость была сильная, но холод не давал заснуть. Все платье было мокро. Только высушишь его у костра, ляжешь, - через пол часа весь до нитки мокрый... Опять костер, - платье горит, но ничего не помогает. В начале мы хоть ели вволю. Затем пришлось сократить и паек...
Чем дальше, тем хуже...
Hacтроение переходило в апатию... Мы почти не разговаривали...
Появились первые признаки цинги - сонливое состояние.
День мало отличался от ночи... Та же тьма... и безостановочно падающий снег...
{192} В голове у меня начали путаться дни... Здесь , чтобы не забыть их, я начал писать свой дневник. Казалось просвета не видно...
.......................................................................
Но вот что то изменилось... Что?.. Еще трудно определить, но перемена есть... Стало чуть светлее... Чуть теплее... Но снег еще шел.
А вот появились и признаки... Ветер повернул на юг, метель прекратилась, и выпавший на пол аршина снег, начал таять...
На душе стало легче... Я взял винтовку и пошел в болото. Идти еще было невозможно.-Bcе прогалины занесены снегом, и в них можно было провалиться так, что и не вылезти... Но долго ждать было нельзя. Паек был сокращен до минимума и его могло хватить только на день, кроме того нас поджидала цинга - этот бич севера. Почва для нее была благоприятная - и голод, и холод, и отсутствие движения... Первые признаки ее приближения - апатия и сонливость были на лицо.
На следующий день мы выступили.
26-го Мая. Снег тает. В два часа вышли на реку Кемь, часам к 7-ми вечера дошли до деревни Подужемье. 11 часов вечера встретили 2-х крестьян. Получили немного хлеба. Ночь. Идем по реке Кеми. Hacmpoenie бодрое. В дер. Подужемье была засада из красноармейцев, которая поискав нас ушла.
Снег еще тонким слоем покрывал сухие части болота и леса, когда мы вышли. Несмотря на усталость все таки было приятнее двигаться чем сидеть в тех условиях, в которых мы находились последние 5 дней.
Мы шли довольно быстро и вскоре показались первые признаки жилья начали попадаться тропинки, заборы, затем пошли поля... Взобравшись на гору, мы увидели деревню, а за ней реку... По полям разгуливали бараны... хотелось взять, но нельзя было портить отношения с крестьянами. Деревню надо было обогнуть, и мы начали ее обход с севера-запада. Обход должен был быть достаточно глубок, так как следы наши ясно отпечатывались на снегу. Попадались тропинки...
"Стоп". Поднял я руку... Все остановились. На тропинке два человеческих следа, с подкованными каблуками, с боку {193} два собачьих. Красноармейцы с собаками. Не скажу, чтобы это добавление на меня приятно подействовало. Лучше быть охотником, чем зверем...