Минул день, за ним ещё один, но Олстон Прендик так и не связался с Франсуа. Вообще, Олстон посвятил размышлениям над словами Гонсалеса не больше четверти часа и решил про себя, что неимущим вполне хватает социальной помощи и пожертвований, а солдаты, усовершенствованные посредством бионики — совсем неплохая идея, и не мешало бы её развить. Каэтано тем временем носился по Уэйпе, заводил какие-то сомнительные знакомства, шептался по барам с угрюмыми мужчинами спортивного телосложения, а по возвращении в отель потирал ладони, подмигивал Олстону и намекал, что дело ладится. Кажется, он и с местной полицией нашёл общий язык.

На четвёртый день, когда Каэтано вновь отправился в портовой бар (и опять взял у Олстона денег «в качестве аванса нужным людям»), Прендик в обычное время отправился на пляж. Он никогда не изменял своим привычкам. Участок моря возле пляжа отеля был защищён от акул, погода — именно такая, чтобы искупаться. Олстон неплохо плавал и брассом удалился от берега метров на семьдесят.

Его появления давно и терпеливо ожидала девушка в ластах. Она притаилась за противоакульей сеткой у большого камня, по-лягушачьи выставив из воды лишь макушку в чепце мокрых волос и лицо до ноздрей. Надев очки, девушка бесшумно ушла под воду, поднырнула под приподнятую у дна сеть и, подплыв снизу к Олстону, вцепилась в его щиколотки и потащила за собой на глубину. Ни вскрика, ни плеска — Олстон Чарлз Прендик исчез, лишь слабо взмахнув руками.

Задыхаясь, он ещё яростно сопротивлялся, но девушка оказалась невероятно сильной и, похоже, совсем не испытывала удушья. Уже теряя сознание, Олстон увидел на спине её, ниже лопаток, жаберные щели. Он успел это понять и поверить рассказам де Ларры, но рассказать об этом никому не смог.

Неудачей завершился и поход Каэтано в бар. В переулке на него молча бросился большой, лохматый бурый пёс. Он сбил адвоката с ног и разорвал ему горло. Каэтано де Ларра умер от кровопотери раньше, чем ему смогли оказать медицинскую помощь. Случайные свидетели этого происшествия позже уверяли полицию, что, покончив с человеком, пёс бросился к пристани и, прыгнув в воду, больше не показывался на поверхности.

Связку больших старых тетрадей, помещёную покойным Олстоном Ч. Прендиком на хранение в отеле, изъяла полиция Уэйпы. Дальнейшая судьба их неясна, но несомненно, что похожий на полинезийца мужчина лет сорока пяти как-то вечером зашёл в полицейское отделение с пустыми руками, а вышел, дружески распрощавшись, с каким-то увесистым пакетом.

— Зирра, Зирра, — ластился Кар к Дезире, и девочка нежно потрепала пса по загривку. Затем приказала:

— Тихо, тихо. Ложись. Нельзя шуметь.

Кар был умным, воспитанным псом; он понимал, что в этом месте надо вести себя смирно. Небольшой огороженный участок в лесу, расположенный за станцией, люди посещали редко и почти не разговаривали здесь. Тут было очень чисто; продолговатые холмики с торчащими над ними каменными плитами больше ничего. Почуяв рядом сумчатую кошку, Кар сдержанно порычал сквозь зубы; кошка взмыла на дерево и затаилась.

Дезире раскладывала белые цветы по могилам. Помолчав, она вздохнула и, позвав Кара быстрым ультразвуковым свистом, пошла к выходу из ограды. Закрывая решётчатую калитку, девочка бросила взгляд на ближайшее надгробье. Здесь лежал отец, известный как S, с названным сыном — оба глубоко чтимые на Финистер. Надпись на этой могильной плите гласила:

Пенза

26–30 ноября 2002 г.