На краю пологого, поросшего травой берега отряд остановился для отдыха, и всадники спешились. Ярко светило солнце, и день был не по сезону теплым. Пока Розалинда разминала затекшие мускулы, Клив повел лошадей к воде, чтобы напоить их; рыцари растянулись на траве в тени двух кряжистых тисов.

- Поторопись, Нелда, - обратилась Розалинда к вечно недовольной служанке. - Чем скорее мы приготовим еду, тем раньше тронемся в путь. Значит, ты скорее сможешь вернуться в Миллуорт. - Розалинда улыбнулась: этот довод должен был подействовать сильнее всех остальных.

Всем было видно, что вырванная из привычного уклада Миллуорт-Касла женщина чувствует себя несчастной. И хотя Розалинда вовсе не считала, что в пути ей так уж необходима служанка - и, по правде говоря, пользы от Нелды было меньше, чем докуки, - но на сей счет леди Гвинн оказалась непреклонной. Совершенно недопустимо, чтобы леди путешествовала в обществе, состоящем исключительно из мужчин, особенно если речь идет о незамужней девице, - так заявила тетушка. Служанка всегда должна находиться поблизости.

Распаковав два каравая хлеба, полкруга сыра и глиняную миску с изюмом, бережно завернутые в льняное полотно, Розалинда - уже в который раз подумала о том, сколь обременительны порой бывают правила приличия. Их отряд мог бы продвигаться куда быстрее и уже сегодня добраться до Стенвуда. Но Нелда, подобно большинству служанок, не была обучена верховой езде, и ей пришлось ехать в двуколке. Вот и получилось, что они ползли как улитки и за все время проделали чуть больше половины пути.

Однако, как ни стремилась Розалинда поскорее приехать домой она тем не менее не представляла себе, как пройдет ее встреча с отцом. Ей и подумать было страшно о том, как она передаст ему страшную весть. Со стесненным сердцем она отрезала себе крошечный ломтик сыра и отломила немного хлеба, а потом побрела к реке, подальше от жующей компании, и уселась на огромный валун, наполовину вдававшийся в реку.

- Не надо так сокрушаться, миледи.

Розалинда подняла глаза.

- Я и не сокрушаюсь, Клив. И ты ни о чем не беспокойся, - сказала она и постаралась улыбнуться озабоченному юноше.

Розалинда швырнула в реку кусочек хлеба и проследила за двумя рыбками, набросившимися на угощение.

- Стенвуд - красивое место, - продолжала она. - Ты полюбишь его.

- А какой он? - спросил юноша, устраиваясь на травянистом пригорке.

Розалинда наблюдала, как он поглощает еду с аппетитом растущего мальчика. Судя по всему, Клив задался целью отвлекать ее от тревожных мыслей, и хотя Розалинде хотелось бы побыть наедине со своими думами, она все же оценила искреннюю заботу юноши.

- Стенвуд... знаешь... - она с минутку помолчала, пытаясь увидеть дом своего детства глазами постороннего человека. - Он очень большой. И старый. - Розалинда грустно улыбнулась. - Насколько я помню, там теплее, чем в Миллуорте. Потому что замок стоит близко к морю. Иногда даже можно почувствовать соленый запах моря... если дует сильный восточный ветер.

- А вы сами видели море? - Клив даже жевать перестал. - Вы и вправду выходили на берег настоящего моря и могли прикоснуться к нему?

- Конечно. - Она от души улыбнулась при виде его изумления. - Я даже заходила в воду. И ты сможешь. Когда-нибудь мы спустимся к морю, и ты все увидишь сам.

- Вот это будет диво дивное! - Юноша восторженно улыбнулся и отхватил солидный кусок сыра.

- Стенвуд совсем не похож на Миллуорт, - продолжала Розалинда, кинув еще кусочек хлеба снующим в воде рыбкам. - Он гораздо больше Миллуорта, с огромной главной башней в четыре этажа. В замке есть даже собственная часовня. А еще в нем много окон, так что внутри очень светло. А во дворе... - При этом воспоминании лицо Розалинды смягчилось. - Стены сбегают вниз по склону пологого холма куда-то далеко-далеко. В детстве я никогда не могла пробежать двор целиком. Отец... - Она запнулась, и снова тень омрачила ее лицо. - Стенвуд не такой нарядный, как Миллуорт. Стены там сложены не из больших гладких глыб, а из булыжника. Булыжная кладка... так говорил отец.

Розалинда замолкла и резким движением швырнула оставшуюся хлебную корочку в ледяную воду.

- Скорей всего в моих воспоминаниях замок выглядит куда более прекрасным, чем на самом деле, - тихо закончила она.

- Нет, миледи, судя по вашим словам, замок действительно замечательный! - горячо запротестовал юноша. - А слуг там много? Розалинда ответила не сразу.

- Когда я жила там, мне казалось, что замок полон народа: повара, служанки, оруженосцы, управляющий, сенешаль и Бог знает кто еще. Вокруг все время были люди, гам я никогда не чувствовала себя одинокой.

А теперь? Как там теперь? На этот вопрос у Розалинды не было ответа. Клив приумолк, и она вздохнула с облегчением. Ей и самой хотелось бы знать, что сейчас творится в Стенвуде, но одно было несомненно: это уже не прежний теплый дом ее детских воспоминаний. Он был таким только благодаря неиссякаемому источнику доброты и любви - сердцу ее матери. Когда же матери не стало, любовь и радость покинули замок. И хотя Розалинда всей душой хотела бы надеяться, что сможет вновь обрести счастье в родном доме, рассчитывать на это особенно не приходилось.

Она спрыгнула с валуна на траву, где сиротливо стояли ее башмаки, и загляделась на короткую ветку, с которой играла река: сначала течение било ветку о прибрежные камни, потом проволокло по песчаной отмели и наконец вынесло на стрежень. Клив дремал, убаюканный теплом весеннего солнца. Когда со стороны стоянки, находившейся чуть ниже по течению, донеслись крики, Розалинда даже не сразу повернула голову. Поглощенная собственными невеселыми раздумьями, она едва расслышала шум. Но Клив спал не так крепко, как могло бы показаться. При первом же крике он открыл глаза и приподнялся на локтях. Когда же крик повторился, юноша вскочил на ноги, охваченный тревогой.

- Пригнитесь, миледи! - прошипел он, припадая к земле и жестом призывая ее последовать его примеру.

- Что? - уставилась на него Розалинда, удивленная столь странным поведением.

- Прячьтесь! Там что-то случилось неладное. Вам лучше не показываться!