Композитору помогло перенести этот удар захватившее его чувство к очаровательной польской девушке Марии Текле Михалине Тшциньской*. Расторгнув помолвку со своей кузиной Минной Дерфер, с которой он обручился в Глогуве, Гофман 26 июля 1802 года обвенчался с синеглазой красавицей, завоевавшей его сердце и ставшей его верной женой и другом. Однако радость новобрачных была сильно омрачена, ибо вскоре стало известно, что именно господин асессор является автором карикатур, изображавших в крайне непривлекательном свете местную знать (включая прусских бюргеров и офицеров) и распространявшихся в феврале на карнавальном маскараде. Дорого обошелся Гофману этот бал, продолжавшийся три дня. В Берлин полетел донос, началось расследование, в результате которого авторство рисунков Гофмана было подтверждено. Вся эта история довольно подробно описана в "Записках из жизни делового человека, поэта и юриста" Иоганном Людвигом Шварцем, который, хотя и был государственным советником, писал, тем не менее, сатирические памфлеты. Один из них - "Принципы безрассудного полицейского надзора" - привлек особое внимание прусских властей. Шварц был другом Гофмана, и тот даже собирался написать, как сообщал Гиппелю, "очень остроумную музыку" оперетты на "очень остроумный" текст Шварца.

______________

* Ее отец, служивший писарем в городской управе, после утверждения прусской администрации и начавшейся германизации был вынужден изменить фамилию путем ее перевода на немецкий язык и начал именоваться Рорер ("тшцина" по-польски значит "тростник", по-немецки "pop"), но все же был вскоре уволен из-за плохого знания немецкого языка.

Этому замыслу не суждено было, однако, осуществиться. Гофману осмеянные им вельможи не помешали получить чин государственного советника, но сочли за благо избавиться от его присутствия в городе. Он получил назначение в Плоцк, древний польский город на берегу Вислы, отличавшийся великолепной архитектурой, но утративший в непродолжительный период прусского владычества значение культурного центра. Именно там Гофман, томившийся в "этой долине скорби", начал вести свой знаменитый дневник. И вскоре, 26 октября 1803 года, в нем появляется запись:

"Увидел себя в первый раз напечатанным в "Независимом" - раз двадцать оглядывал листок умиленным, полным отцовской любви и радости взглядом славные виды на литературную карьеру!.."* Здесь речь идет о появившейся 9 сентября 1803 года в журнале "Независимый" статье Гофмана "Письмо монаха к своему столичному другу". Темой литературного дебюта Гофмана, посвященного рассмотрению хора в "Мессинской невесте" Шиллера, было взаимоотношение пения и декламации в драме.

______________

* Здесь и далее дневник Гофмана цитируется в переводе О.К.Логиновой.

К теме этой, входящей в комплекс проблем синтеза искусств, Гофман возвращался не раз. Но до продолжения "литературной карьеры" было еще далеко. И в Плоцке он, отдавая, как всегда, много времени службе в суде, сочинял, задумывал новые произведения, слушал музыку и размышлял о ней. В эти годы он написал, в частности, мессу для солистов, хора и оркестра.

Жизнь в Плоцке явно тяготила Гофмана, и он с радостью воспринял в марте 1804 года известие о переводе его в Варшаву в качестве советника прусского верховного суда. В "городе Сирены", как называли ласково поляки свою столицу, в гербе которой красовалась легендарная покровительница города, всплывавшая на защиту его из вод Вислы, в те годы шла, как и во многих других городах, принудительная германизация, затруднявшая развитие польской культуры.

Борьба за это развитие, тем не менее, продолжалась польскими патриотами. Среди ее участников выделялся Войцех Богуславский (1760-1829) актер, режиссер, драматург, прозванный "отцом польского театра". Он привлек к работе в труппе, которую возглавил, актеров, певцов, инструменталистов, а также создателя первой польской композиторской школы - композитора, дирижера и теоретика Юзефа Эльснера (1769-1854), будущего учителя Шопена.

Именно Эльснер помог Гофману приобщиться к деятельному участию в музыкальной жизни польской столицы. Уже в 1805 году в июльском выпуске "Собрания прекрасных произведений польских композиторов", которое готовилось и редактировалось тем же Эльснером, была опубликована ля-мажорная соната для фортепиано Гофмана. То была единственная из его сонат (точного количества их мы не знаем), изданная при жизни композитора.

Не только публикацией сонаты ознаменовался варшавский период жизни Гофмана, а и исполнением многих его произведений. Так, 6 апреля 1805 года труппа Богуславского показала премьеру двухактного зингшпиля "Веселые музыканты", написанного Гофманом на текст Клеменса Брентано. А в следующем сезоне установившая дружеские связи с Богуславским труппа Карла Деббелина, которая в Познани, как уже говорилось, исполнила зингшпиль Гофмана "Шутка, хитрость и месть", поставила еще один его зингшпиль - "Непрошеные гости, или Каноник из Милана".

Инструментальные сочинения Гофмана также звучали в Варшаве, где была впервые исполнена его единственная симфония. Дирижировал премьерой сам автор, под управлением которого организованный им оркестр играл также произведения Моцарта, Гайдна, Глюка, Бетховена, Керубини и других авторов. В качестве композитора и дирижера этого оркестра часто выступал и Эльснер. Симфоническая музыка исполнялась по пятницам, а в программы воскресных концертов входили отрывки из опер и ораторий. В этих концертах Гофман принимал участие в качестве не только композитора и дирижера, но и певца. Его звучный тенор варшавяне слышали и во время богослужений в костеле святого Бернарда (в 1802 г. композитор перешел в католичество), а также в храме Антония Падуанского, расположенном на Сенаторской улице, неподалеку от Мальтийского дворца (называвшегося тогда по имени владельцев дворцом Мнишков), где помещалось "Музыкальное собрание" - общество, одним из основателей и руководителей которого стал в августе 1806 года Гофман, собственноручно расписавший стены некоторых помещений дворца, в том числе Египетского кабинета. При перестройке дворца в 1824 году росписи эти были в значительной части утрачены. А в 1944 году, невзирая на то что над дворцом было поднято знамя Ордена мальтийских рыцарей (госпитальеров) с известным всему миру восьмиконечным крестом (так как там помещался госпиталь Ордена, с XI века заботившегося о больных и раненых), здание было подвергнуто фашистами ожесточенной бомбардировке и разрушено, причем под развалинами погибли как все раненые, находившиеся в госпитале, так и рыцари Ордена, не пожелавшие их покинуть. То было поистине одно из самых позорных преступлений гитлеровцев...*