Поскольку торговец Карлсон стал камнем преткновения в его карьере, Спицаусис решил удвоить бдительность в отношении Карлсона Он, Спицаусис, докажет начальству, что в состоянии распутывать самые запутанные дела. Он выведет на чистую воду таинственного торговца, конец клубка, считай, у него в руках, в воскресенье утром явится дама, он даст им возможность встретиться понаблюдает, о чем будут говорить, послушает, какие у них мысли в голове, а его коллега, такой же шустрый парень и опытный сыщик, как он, проследит, куда потом отправится прекрасная дама. Таким манером Спицаусис вернет себе не только прежнюю должность, но, глядишь, схлопочет еще и повышение.

Полицейские тоже люди, им тоже положен отдых.

В субботу вечером допросы не проводились, потому как уважаемая комиссия в полном составе поехала в театр посмотреть спектакль, и ночь с субботы на воскресенье прошла сравнительно спокойно.

Воскресным утром, в семь часов сорок пять минут, Спицаусис велел отпереть камеры и выпускать арестантов группами умываться.

- Погуляйте по коридору, господин Карлсон, - великодушно разрешил Спицаусис. - Если хотите что-то купить, можете послать человека. Я распоряжусь. Но, возможно, вас опять сегодня посетит очаровательная невеста. Вам, должно быть, не терпится с ней увидеться да?

- А вы как думаете, господин надзиратель?

- Она просила меня устроить свидание, - искушал Спицаусис.

- Что же вам мешает выполнить просьбу, господин надзиратель? - спросил Карлсон.

- Ну, знаете ли, разные побочные расходы. Сами понимаете, одному нужно глаза отвести, другому рот замазать.

- Три рубля! - предложил Карлсон.

- Если торговец дает три, значит, товар стоит все пять, - решительно возразил Спицаусис.

- Последнее слово: четыре, - сказал Карлсон, доставая бумажник.

- И в тюрьме торгуется! - с укором произнес Спи-"

цаусис, выхватывая деньги. - Подождите немножко, - предупредил он, пойду взгляну.

Немного погодя он вернулся, немало смущенный.

- Пришла ее сестра. Ну да ладно, пусть будет повашему. Следуйте за мной в антропометрическое отделение. Разумеется, наедине вас не смогу оставить, должен буду присутствовать, поймите меня правильно, я рискую потерять место.

Он привел Карлсона в антропометрический кабинет и оставил его там одного. Кабинет почему-то был жарко натоплен. Оса, должно быть, зимовавшая за печкой, разомлела от тепла, в голове у нее все перепуталось, и она закружила под потолком, временами опускаясь совсем низко, делая грозные заходы над Карлсоном.

Самочувствие было сносное. В голове тупая боль, зудела спина, и все-таки он чувствовал себя сносно. Все это мелочи по сравнению с назревавшим событием. Он не имел понятия, какую из сестер невесты к нему прислали на свидание. Кто она? Удастся ли с ней обменяться хоть несколькими фразами? Не провокация ли это?

Сорочка на груди запачкалась от пыли и пота. Он снял галстук, завязал его крупным узлом, чтобы закрыть грязную сорочку. Причесался. Даже небритый, вид он имел вполне пристойный.

В коридоре зацокали каблучки, прошелестело платье, и в кабинет вошла Аустра Дрейфогель. Следом за ней появился Спицаусис. Притворив за собою дверь, он скромно устроился на скамейке.

У Аустры при себе оказалась корзинка, с которой обычно ходят на базар, в ней что-то аппетитно пахло и булькало. Аустра поставила корзинку на стол. Карлсон поднялся.

- Адольф! - сказала Аустра. - Похоже, у вас был загул! Костюм помят. Глаза заспанные! Что с вашей сорочкой?

Прежде чем он успел ответить, Аустра подошла к нему, приподняла галстук, оглядела грязную рубашку.

- Завтра принесу вам смену белья! А пока получите пищу.

Аустра принялась выгружать на стол принесенные продукты. Жареная свинина, масло, хлеб, дюжина апельсинов, колбаса. Бутерброды с сыром, холодные котлеты. Две бутылки лимонада.

- Прошу вас, вы, должно быть, захотите проверить, - обратилась Аустра к Спицаусису.

Надзиратель встал, вынул из бумажника длинную иглу и ловко исколол ею мясо, котлеты.

- Проверьте и бутерброды, - предложила Аустра, пододвинув их поближе.

- Да чего уж там бутерброды, - отозвался Спицаусис, - не могу я колоть хлеб иголкой. Душа не позволяет, мать меня сызмальства научила хлеб почитать.

Сказав это, Спицаусис так же проворно проколол иголкой хлеб и, с удовольствием облизнув иголку, спрятал ее в бумажник.

- А вот лимонад не могу позволить. Бутылки вносить запрещается!

- Да ну? - удивилась Аустра. - Как же быть?

- Выпейте прямо здесь.

- А стаканы?

- Стаканы раздобудем.

Не спуская с них глаз, Спицаусис дошел до двери, крикнул в коридор:

- Павел Валерьевич, принеси пару стаканов!

Павел Валерьевич принес.

Карлсон еще не сказал ни слова. Аустра с нежностью глядела на него.

Отлично играет, и до чего ж хороша, подумал Карлсон, и его охватила внезапная радость, хоть он и понимал, что это только игра, конспирация, Аустре от этого ни холодно, ни жарко, при других обстоятельствах она бы на меня так не смотрела - кушайте, а то суп остынет, смотрела бы глазами святой Магдалины, э, чего там, все мужчины одинаковы!

Не говоря ни слова, он сдернул пробку с лимонада.

Бурлясь и булькая белой шипучей пеной, лимонад наполнял стакан. Обалдевшая оса, одуревшее насекомое, полосатая козявка, почуяв сладкое, очертя голову ринулась в каскад струи, там ее закрутило, она исчезла в лимонадовороте, и Аустра, сделав глоток, ощутила на кончике языка тонкий, но пронзительный укус.

- Ай! - вскрикнула она и выплюнула осу. - Тьфу, тьфу, тьфу, - выпалила Аустра, в то время как оса уже корчилась на полу. - Она меня ужалила в самый кончик языка!

- Ничего с тобой не случится, - сказал Карлсон, неожиданно переходя на ты. - Ничего с тобой не будет.

- Как это ничего! Язык распухнет, целую неделю слова не вымолвишь!

- Ничего с тобой не будет, - повторил Карлсон с еще большей твердостью и нажимом.

- Вот как? Почему же со мной ничего не будет? - обиделась Аустра. В самом-то деле, что она, не человек, что оса не может ей сделать больно.

- Потому что язык у тебя поострее осиного жала, - спокойно ответил Карлсон.

Лицо у Аустры слегка вытянулось, она высокомерно пожала плечами, потом вдруг покатилась со смеху, смех рассыпался мелкой трелью, звенел школьным колокольчиком.

- А жало, - проговорила она сквозь смех. - Посмотри, не осталось ли жала на кончике языка! Бээ! - И она высунула свой румяный язычок. - Бэ, бэ, с тобой, с толстокожим, и вправду ничего бы не случилось, ужаль тебя оса!

Так они язвили друг другу, ни о чем всерьез не разговаривая.

Отпив глоток лимонада, Карлсон сказал:

- А жаль, ты не взяла с собой конфет! Пригодились бы к лимонаду.

- Хорошо. В следующий раз захвачу, или Анна сама принесет. Надеюсь, господин пристав позволит? Да, да, понимаю, - сказала она, обращаясь к Спицаусису, - побочные расходы! Это мы уладим!

- Гм, гм! - Карлсон многозначительно глянул на плутоватую физиономию Спицаусиса.

- Я вынужден прервать свидание, - сказал Спицаусис. - На сегодня больше нельзя. Прошу даму проститься. Охотно увижусь с вами в другой раз. Мне полагается еще неделю отдежурить в наказание за то, что препятствовал вашему аресту. - Это он сказал Карлсону, а Аустре добавил: - Да будет вам известно, барышня, я всего-навсего скромный надзиратель.

- До свидания! - Аустра смотрела на Карлсона. - Веди себя хорошо, а в понедельник жди в гости свою милую!

Проводив посетительницу, Спицаусис еще раз перебрал в памяти весь разговор. Ему показалось, что гдето он видел эту барышню, однако в ночь с субботы на воскресенье Спицаусис выпил с горя, и память у него отшибло, иначе бы он припомнил, что видел Аустру в собственной харчевне. Сейчас под впечатлением легкомысленных разговоров Спицаусис все более утверждался во мнении, что Карлсон арестован по ошибке. Разумеется, откуда Спицаусису было знать, что конфетами дружинники называют маленькие браунинги.