Наконец прибыли во Фритаун, главный город английских владений на западном берегу Африки — довольно значительный по своему положению, многолюдный, но с крайне нездоровым климатом. Подойдя к границе предместья Кисси-Стрит, где живут почти одни туземцы, мадам попросила Андре остановиться. Она подозвала молчавшего всю дорогу англичанина, заплатила ему деньги и, отпустив вместе с неграми, обратилась к Бреванну:

— Я рассчиталась со своим проводником. Это торговец слоновой костью. Мне его рекомендовал наш консул. Теперь не хотите ли узнать, зачем я сюда приехала?

— К вашим услугам, сударыня, — склонился Андре.

Путешественники уселись под большим манговым деревом и приготовились слушать.

— Странные случаи бывают в жизни, — начала дама. — Представьте себе: не прошло и месяца после… отъезда моего мужа…

— Говорите прямо, после побега, — перебил басом старый солдат. — Я действительно от вас сбежал.

— Побег так побег. Из-за слов не спорю.

— Зато спорите из-за другого.

— Позволите вы мне говорить или нет?

— Позволения просит! .. Первый раз в жизни! .. Ну хорошо, позволяю.

— Так вот, вскоре я увидела, что мой лотерейный билет в пользу Общества поощрения искусств и ремесел выиграл триста тысяч франков.

— Ну так получили бы выигрыш, поместили бы денежки под проценты и зажили бы припеваючи… О чем еще рассуждать?

— Я так и хотела сделать, — продолжала рассказчица с легким замешательством, — и сразу же предъявила билет лотерейному комитету.

— Ну и? ..

— Что, билет оказался недействительным?

— С этим-то все в порядке, номер совпал совершенно точно, но комитет потребовал, чтобы мой муж явился за выигрышем лично или хотя бы прислал форменную доверенность.

Жандарм залился громким хохотом. Фрике прикусил губу. Андре призвал на помощь всю свою выдержку и даже не улыбнулся.

Рассказчица продолжала как ни в чем не бывало:

— Я доказывала, что муж в долгой отлучке, представила почтенных свидетелей, бумагу от мэра… Напрасно. Закон неумолим. Комитет передал деньги на депозит, а я решила немедленно приступить к розыскам драгоценного супруга. Обратилась в одно справочное агентство. Спросили пятьсот франков, я предложила вдвое больше и через шесть дней узнала все, что предшествовало отплытию «Антилопы» из Гавра. Но куда направилось судно — оставалось невыясненным. Агентство, довольное моей щедростью, разослало телеграммы во все крупнейшие гавани мира, и

вскоре из Сенегала пришло уведомление, что яхта прибыла в Дакарnote 52. Так как вы намеревались охотиться, было ясно, что далеко от берегов удаляться не станете и будете заходить в порты по дороге. Все это мне объяснили агенты, добавив, что, если, не теряя времени, выехать сейчас же на первом английском пароходе, вас удастся скоро догнать. Я тут же приняла решение и, поручив торговлю приказчику, собрала все деньги, какими могла располагать, и немедленно отправилась в Сьерра-Леоне, где и обнаружила «Голубую Антилопу». Но вас на яхте не оказалось! Ждать возвращения экспедиции было выше моих сил, и, вытребовав у капитана в провожатые матроса (что погиб, защищая меня от гориллы), пустилась за вами в лес. Французский консульский агент убеждал не делать этого, но, осознав бесполезность своих усилий, рекомендовал в проводники торговца слоновой костью — того самого англичанина, которого я сейчас отпустила. Он взялся отыскать ваш след в джунглях и сделал это.

— И вы ни разу не испугались? — удивился Бреванн.

— Нет. Когда меня схватила обезьяна, я боялась только за билет, как бы он не потерялся. Но билет спрятан отлично. Вот!

Она вытащила из-под платья большой золотой медальон на желтой шейной цепочке, достала из него заветный листок и подала мужу.

Тот развернул и машинально прочитал:

— 2421! Как раз мой метрический номер! Неужели это судьба? .. Сударыня, берите ваш билет обратно. Поздравляю. Однако вы молодец: приплыть из Франции в Африку только для того, чтобы взять мою доверенность! Ну-ну! ..

— И вы, несомненно, мне ее дадите? Ведь это так просто. Господин Андре и господин Фрике подпишутся свидетелями, и на первом же пароходе я уеду обратно.

— Посмотрим, сударыня. Надо будет подумать.

Сказано это было таким насмешливым тоном, какого за Барбантоном еще не знавали его товарищи.

— Так как мы состоим в браке, — продолжала она, — и у нас общее имущество, то, само собой разумеется, вы получите половину выигрыша, конечно, за вычетом сделанных мной на поездку сюда расходов.

Старый служака быстро выпрямился, словно к нему подползла какая-нибудь гадина. Он сперва побагровел, потом весь побледнел.

— Предлагаете деньги! .. — прорычал он сдавленным голосом. — Да за кого вы меня принимаете? Мучили, высмеивали, били, царапали, но прежде так не оскорбляли.

— Не понимаю. Ведь у нас общее имущество. Тогда как же…

— Ах, очень мне нужно это имущество! Человеческих чувств в вас нет, вот что скверно! Довольно. Я сперва хотел только подразнить вас немного в отместку, а потом, пожалуй, и уступил бы, но теперь — нет, слуга покорный! Раз вы думаете, что Онезима-Филибера Барбантона можно купить за деньги, не будет же вам ничего. Я не дам доверенности. Слышите? Не дам, не дам, не дам!!!

Вмешался Андре, вступился Фрике, но старый унтер оставался неумолим.

Видя, что спор ни к чему не ведет, Бреванн велел продолжать путь. Жандарм мог еще и передумать: он ведь был отходчив. Но когда отряд миновал предместье, путешественники вдруг увидели над городской больницей и казармами громадные желтые флаги. Скоро к ним подошел негр-полисмен и объявил, что в городе желтая лихорадка.

Эта болезнь смертельна для европейцев. Не следовало и часу задерживаться в зараженном городе. Андре велел всем возвращаться на яхту, не забыв пригласить и даму. Та сначала отказывалась.

— Сударыня, ведь с желтой лихорадкой нельзя шутить. Остаться в городе — равносильно самоубийству. Я не отпущу вас, хотя бы пришлось употребить силу. Наконец, — прибавил он вполголоса, — попробуем еще раз победить упорство вашего супруга.

— Хорошо, господин Андре. Я принимаю приглашение.

«Ну и патрон! — думал парижанин. — Барбантоны будут на яхте вместе, муж и жена! Бедняга жандарм! Проплыл по морю тысячу двести километров, а от своей домашней мучительницы так и не избавился. Могу сказать одно: ничего хорошего из этого не выйдет. А суеверный человек сказал бы даже: быть беде! »

Молодой человек и сам не предполагал, что его слова так быстро сбудутся.

На следующее утро растерявшийся дворецкий доложил Андре, что жандарма на яхте нет. Сбежали также два негра из сухопутного конвоя.

Вдруг, едва держась на ногах, из своей спальни появилась бледная Элодия Лера. Она пронзительно завопила:

— Мой медальон! .. Его украли! .. Вместе с билетом!

И рухнула в обморок.

Вслед за этим возле машинного отделения послышался грохот тела, падающего по лестничным ступеням. Через мгновение кто-то грузно шлепнулся на палубу и болезненно вскрикнул.

Оказалось, это Андре так неудачно споткнулся, направляясь к своим друзьям.

Эта череда неудач всех страшно расстроила. Даже Фрике потерял на минуту самообладание, когда Андре, поднятый двумя матросами, сказал ему тихо:

— Я сломал себе ногу!

У парижанина выступили на глазах слезы, несчастье с другом так его потрясло, что уже Бреванну пришлось утешать молодого человека.

Пострадавшего отнесли в комнату и уложили в постель.

Он был спокоен и продолжал делать необходимые распоряжения:

— Первым делом, мой друг, поезжай в город и во что бы то ни стало привези врача. Потом отправляйся искать Барбантона. Далеко уйти он не мог, и, если не будешь медлить, скоро его найдешь. Делом о краже медальона я займусь сам и произведу дознание, пока ты будешь в отлучке.