У друзей за пазухой было всего лишь два ножа, украденных в хижине, однако они решили при случае пустить их в ход. Вскоре вывели полковника со скрученными за спиной руками, и его тотчас же окружила толпа.

Он был бледен, но держался спокойно и гордо. Увидев французов, заговорил по-английски, обращаясь к Бреванну и нарочно искажая слова, чтобы не поняли индейцы:

— Спасибо, что пришли. Вы можете оказать мне огромную услугу. Меня привяжут к столбу и будут стрелять, но не убьют, чтобы продлить мучения. Вызовитесь и вы пострелять. И убейте меня.

— Не теряйте надежды, мой друг, — глухо посоветовал Андре.

Вскоре толпа скрыла американца от его друзей. Вот и место казни: площадка с темно-красным столбом. Странное дело: туземцы, предпочитавшие помучить свою жертву подольше, почему-то торопились, особенно Кровавый Череп. Не мог же он думать, что янки и на сей раз ускользнет от него. Причина тут была другая: племя находилось на территории мирных индейцев, и в любую минуту они могли появиться и помешать казни, чтобы не навлечь на себя гнев американского правительства.

Кровавый Череп схватил ковбоя, положил на землю, раздел донага и вместе с несколькими любителями острых ощущений привязал за руки и за ноги к четырем кольям. Никто не стрелял в приговоренного ни из луков, ни из ружей. Кровавый Череп разложил на обнаженной груди Длинного Ножа ветки смолистого дерева и поджег. Ветки затрещали, задымились, запахло горелым мясом…

Несчастный завопил, корчась от боли. Но стоны его заглушил рев дикарей, пустившихся в пляс.

Фрике и Андре, увязнув в густой толпе, ничего не видели, только слышали крики товарища.

Неожиданно они ринулись на стоявших поблизости краснокожих и сшибли с ног. Вокруг образовалось свободное пространство.

Индейцы не ожидали нападения, и французам удалось завладеть двумя винтовками.

— Прочь, дьяволы! — громовым голосом закричал Бреванн.

— Назад! — выпучив глаза, вторил ему парижанин.

Вряд ли эта попытка могла увенчаться успехом. Стрелять не было никакой возможности, и смельчаки орудовали только прикладами. Краснокожие пришли в себя и стали теснить храбрецов. Еще минута, и их смяли бы. Вдруг туземцы стали разбегаться. Неужели струсили? В это трудно было поверить. Но тут вдали заиграла труба — сигнал к атаке. Затем послышались крики «ура» и воинственный клич краснокожих. Всадники мчались во весь опор, окружая лагерь. Солдаты в голубых мундирах рубили саблями направо и налево. Подоспел отряд туземцев, отрезавший дорогу беглецам.

— Американские солдаты!.. Каменные Сердца!.. — в один голос вскричали Андре и Фрике и бросились на помощь Биллу.

Индейцы — большие мастера внезапной атаки, но, сами застигнутые врасплох, не могут умело сопротивляться. Избиваемые томагавкамиnote 63 и саблями, сиу обратились в бегство.

Друзья подбежали к полковнику, корчившемуся в огне, и в ужасе отпрянули: Кровавый Череп, склонившийся над несчастным, успел содрать с него скальп. Бреванн хотел было свалить индейца прикладом, но тот увернулся от удара и исчез в толпе, размахивая на бегу окровавленным трофеем.

Подоспевший Фрике сбросил с груди полковника горевшие ветки. Ковбой не подавал признаков жизни. Когда его развязали и осмотрели, оказалось, что ожоги несмертельны, задета только кожа. Зато голова была искалечена, и струйки крови стекали на белевшие кости черепа.

Племя сиу было рассеяно. Командир отряда приказал трубить отбой. Полковнику сразу оказали помощь. Путешественники от всей души поблагодарили Жана-Батиста, его сыновей Блеза и Жильбера, а также всех остальных, кто спас их от неминуемой гибели.

Вот что рассказали спасители: недосчитавшись трех человек, они поняли, что те попали в засаду, и, бросив охоту, погнались за похитителями. Но прежде чем напали на след, прошло много времени. К счастью, им встретился по пути отряд федеральной кавалерии, направлявшийся в форт Окайнакен на реке того же названия, впадающей в Колумбию. Узнав от Жана-Батиста, в чем дело, командир решил сделать небольшой крюк и присоединился к мирным индейцам.

В результате сиу потерпели полное поражение.

Спустя три недели путешественники распрощались с краснокожими друзьями и под охраной двух десятков вооруженных воинов двинулись в путь. Впереди ехала груженная провизией фура, где на мягкой подстилке из бизоньих шкур лежал полковник: друзья ухаживали за ним с трогательной заботливостью. Билл благополучно пережил оскальпирование, которое, если жертва не брошена без всякой помощи, не является смертельным — при сдирании скальпа обычно не задеваются жизненно важные органы. Рана на голове ковбоя быстро затягивалась, остался только рубец, явно не красивший американца, и без того неказистого. Ожоги заживали не так быстро, но нет худа без добра: у полковника прекратились застарелые невралгические боли в груди. Нечего и говорить, что он собирался жестоко отомстить за себя.

Вскоре искатели приключений благополучно прибыли в Валлулу и решили вернуться на «Голубую Антилопу», чтобы плыть в Европу прямым путем… Ковбой, привязавшийся к своим молодым друзьям, уговаривал их еще погостить в Америке, поездить по Дальнему Западу, но они отказались, посчитав, что испытали и так немало.

В свою очередь, парижанин посоветовал Биллу изменить образ жизни.

— Право же, полковник, с вами могла случиться беда пострашнее. Угомонитесь и наденьте парик. Как только приеду в Париж, закажу накладные волосы у самого лучшего парикмахера и вышлю вам с первой же почтой. И если вы когда-нибудь встретитесь с Кровавым Черепом, вместо мщения покажите ему это чудо искусства. Он будет потрясен, ручаюсь! Послушайте меня, помиритесь с этим индейцем. Сдирать вам друг с друга больше нечего. Вы теперь квиты!