А что уж говорить о наших путниках! Эти отважные люди решились странствовать с такой неподъемной ношей, размеры и вес которой испугали бы, пожалуй, даже видавших всякое зуавовnote 374, а они обычно несут в походе тяжелейшие мешки и спокойно переносят алжирское солнце. Их выносливость стала легендой.

У наших друзей не было классического солдатского снаряжения, а оно, между прочим, всегда уравновешено, удобно прилегает к спине и плечам и, таким образом, составляет как бы единое целое с телом солдата. Чего никак нельзя было сказать об участниках этого похода. Если бы нам пришло в голову перечислить все неудобства, которые испытывали герои, то список занял бы немало места, к тому же потребовались бы еще и комментарии.

Скажем вкратце.

Каждый участник экспедиции нес личное оружие – карабин винчестер, двести пятьдесят патронов к нему, револьвер с сотней патронов да еще саблю, которая одновременно выполняла роль орудия труда.

К этому следует добавить свернутый в трубку гамак с подвешенными лопатой и топором и недельный запас провизии в рюкзаке.

Была еще общая поклажа: два котелка, четыре ручные пилы, навигационные инструменты и большой кусок промасленного брезента. Его взяли по настоянию Жана-Мари. И правильно сделали. В дороге все успели оценить необходимость пусть и самодельной палатки. Все это разделили между собой. Таким образом, к личным вещам, которых у любого члена экспедиции оказалось немало, добавился весьма значительный груз.

Под такой тяжестью, изнывая от нечеловеческой усталости, куда более сильные и выносливые люди давно сдались бы. Однако вопреки всем тяготам отряд продолжал идти вперед с той упрямой решимостью, над которой ничто не властно.

В конце концов они дошли до цели своего путешествия.

Сначала Жан-Мари, потом Ивон, Беник, а за ними и Феликс Обертен по одним только им понятным признакам обнаружили то место, где находились залежи золота, а неподалеку обнаружили следы своего прежнего пребывания. Радостная весть заставила всех ликовать.

Оставалось пройти совсем немного. Близость цели придавала людям силы. Сделали краткий привал. Мариус опять смешил моряков своими небылицами. Однако вскоре отряд вновь пустился в путь.

Артур, с виду хрупкий и тщедушный, оказался выносливым, как сталь. Он остановился и вдруг закричал:

– Мариус, ты все знаешь, скажи, чего, по-твоему, я сейчас хочу?

– Стаканчик абсентаnote 375 перно!

– А вот и не угадал! Ну-ка, ты, Джим!

– Коктейль с кучей льда… Много льда.

– Опять мимо! Попробуй ты, Лефор!

– Бутылку шампанского, – ответил луизианец.

– Тоже не угадал! Ты, нормандец?

– Водки, что ли?

– У тебя уж, наверное, кишки горят, хочется промочить! Ну, а вы, бретонцы?

– Хорошую кружку сидра, – ответил от имени своих земляков Ивон, у которого во рту все пересохло.

– Ага! Вот я и узнал все о ваших желаниях! У каждого в брюхе, должно быть, как в паровозной топке… А? То-то языки высунули! Ну, Робер!

– Я один выпил бы сейчас и абсент, и коктейль, и водку, и сидр, и шампанское. Пусть бы даже и лопнул, все равно!

– Ну, хватит, черт бы вас побрал совсем! – вмешался Феликс. Он тяжело дышал и, видимо, страдал от жажды больше других.

– Простите, патрон, но окажите честь, обращайтесь ко мне не на «вы», а на «ты». Когда вы говорите мне «вы», я смущаюсь…

– Как хочешь, неисправимый болтун! Все-то тебе неймется. Ну, чего еще?

– Мне кажется, что неплохо бы отдохнуть. По-моему, и вы сами того же мнения.

– А ты прав, дружок. Думаю, что, если вы и не сошлись во вкусах на выпивку, сейчас разногласий не будет.

– Как угодно, хозяин. Надо, впрочем, признать, что этот вертопрах и балаболка попал в самую точку.

– Стоп! – скомандовал бакалейщик.

Все мгновенно скинули на землю поклажу. Зазвякали, загремели железки. Команда разложила на солнышке оружие, а потом и одежду, насквозь промокшую от пота.

Между двумя деревьями натянули брезент. На случай внезапной смены погоды было готово укрытие. Прежде чем устроиться на отдых, порубили вокруг траву. Только так можно бороться с назойливыми насекомыми. Затем спокойно растянулись на земле.

Решено: на ночь они остановятся здесь. На сегодня достаточно. Человеческие силы не безграничны. Только самоубийца решится продолжать путь в таком состоянии. А они вовсе не собирались рисковать собственными жизнями впустую.

Если индейцы Южной Америки пускаются в дальний поход, то обычно к вечеру делают остановку и сооружают шалаш. Это их ночное прибежище. Искусство строить такие шалаши знакомо им с самого раннего детства и передается из поколения в поколение. Краснокожие достигают величайшего мастерства в этой области – жилище, которому не страшны экваториальные ливни, возводится всего за сорок пять минут.

Ничего нет проще и в то же время прочнее временного убежища, которое завтра будет покинуто навсегда. В землю на расстоянии двух метров вбиваются четыре сваи, верхушки которых соединяются канатом, свитым из лианыnote 376.

Получается каркасnote 377, несущая конструкция будущего сооружения. К этой раме сверху к каждой свае прикрепляют по палке длиной в один метр. Их скрещивают и также связывают лианой. Все это густо покрывают пальмовыми листьями и всем, что оказывается под рукой. Получается роскошная непромокаемая крыша. Под ней можно укрыться и от дождя, и от жары. Под крышей прикрепляют поперечину, на нее вешают три или четыре гамака и спят как убитые, несмотря на целую симфонию звуков, которыми лес наполняется ночью.

Европейцы, даже золотоискатели, известные своей ловкостью и умением выйти из любого положения, никогда не сравнятся с индейцами. Тем не менее, когда им случается делать остановку в лесу, первое, о чем они думают, это о каком-нибудь шалаше. Ведь на ночь нужно укрыть провизию от диких зверей, а также и от людей, встречи с которыми приносят подчас несчастье.

Жан-Мари это хорошо усвоил, потому и настоял на том, чтобы захватить брезент. Пусть весь он покрыт пятнами гудрона, пусть добавится лишняя тяжесть. Не беда!

Если есть кусок брезента, всегда можно в несколько минут соорудить палатку, которая не уступит индейской. Для этого достаточно двух деревьев. В брезентовом полотнище по периметруnote 378 проделывают двенадцать отверстий и продевают сквозь них бечевку. Меж двух стволов натягивают веревку или лиану немного более длинную, чем само полотнище, и вешают брезент на эту веревку будто для сушки. Концы, свисающие к земле, закрепляют с помощью колышков. Получается нечто, очень напоминающее крышу деревенского дома.

Вот и все.

Наши герои знали, что не следует пить сразу, и поэтому, устроив палатку, улеглись отдохнуть. После получасового отдыха решили позаботиться об ужине. Для этого следовало сходить за водой и нарубить дров. Дело немудреное. Кругом лес и много ручейков.

Отправили небольшой отряд, как всегда на всякий случай вооруженный. Возглавил его Жан-Мари, которого усталость, кажется, никогда не брала.

Не всякие дрова годятся для приготовления пищи. В этом нужно понимать толк. Дерево различается и по горючим свойствам, и по вредности для человеческого организма. Одно быстро чернеет, превращается в угли, но пламени не дает. Другое может оказаться ядовитым. Если из его прутика сделать вертелnote 379, то он передаст яд насаженному на него куску мяса. А то еще бывает дерево, которое при горении распространяет вокруг такой отвратительный запах, что так его и называют – Дерево-Кака. Нечего сказать, название красноречивое!

Жан-Мари решил сверить направление с карманным компасом. Вдруг лицо его исказилось, он поднял глаза к небу. Над поляной плыли несколько легких, барашковых облачков. Отставной сержант быстро сделал несколько шагов, молча качая головой. Внезапно он упал навзничь, приложил ухо к земле и внимательно прислушался. Затем вскочил и закричал: